На Лысой скале напротив песчаной косы Курода поставил сразу три пулемета, прибавив к одному своему два новых, захваченных у янки. Приготовившись, стали ждать.
К полудню, не получив сигналов от десанта, командир эскадры выслал к острову катер. С него на берег сошли три солдата. Они сиротливо бродили по пляжу, изучая место, где еще вчера вечером располагался десант. Ничего, что могло бы рассказать о случившемся, не обнаружили. По команде офицера с катера высадился взвод морской пехоты. Янки развернулись цепью и двинулись в глубину острова. И вот тогда по ним ударили пулеметы…
С места боя невредимым ушел только катер. А час спустя над островом появились американские самолеты. Они шли густыми волнами — одно звено за другим — как на полигонных учениях. Над какой-то невидимой линией строй распадался, и машины, ревя моторами, поодиночке устремлялись к земле, роняли на нее смертоносный груз. Воздух стонал от грохота взрывов. Тяжелые удары осыпали землю каменным дождем, рвали барабанные перепонки. Оранжевые вспышки слепили глаза. Остров сотрясался до основания. Трещали заросли бамбука. А самолеты все шли и шли…
В тот день погибли Кабаяси, Нагата, Ишивата, Такеда, Масасиге. Остались в живых только двое — капрал Курода и рядовой Хацуми. После бомбежки, собрав американское оружие, оба снова залегли на Лысой скале. Они были готовы встретить янки огнем, но те новых попыток высадиться не предпринимали. К вечеру корабли растаяли в океане, и над островом снова воцарилась тишина.
Два года спустя Хацуми умер. Он ушел проверить рыбацкую снасть и не вернулся. Курода отправился на поиски и обнаружил солдата. Он сидел у большого камня на самом берегу океана. Безвольно опустившиеся плечи, руки, разбросанные в стороны, полуоткрытый рот без слов говорили — товарищ умер. Просто так, от старости. Ему шел пятьдесят первый год, и он отбыл в страну предков безболезненно, тихо.
Капрал остался на острове один…»
***
Полковник Юрий Михайлович Лялин шагал по ковровой дорожке коридора вдоль ряда тяжелых, наглухо закрытых дверей. Шагал бодрым легким шагом хозяина, который осматривает только что купленную недвижимость. Энергичный, полный здоровья, силы и уверенности, он уже знал: только считанные дни отделяют его от солидной должности, которая позволит обрести огромную власть над одним из направлений советской военной разведки.
В большом таинственном доме, о котором даже хорошо осведомленные офицеры, отдавшие многие годы армейской службе, знают лишь понаслышке, Лялин не был новичком. Он ориентировался здесь не только в расположении коридоров, но и в хитросплетениях личных и служебных отношений, которые связывали и разделяли сотрудников могущественной конторы. Именно в этом здании он начинал службу еще не Юрием Михайловичем, а лейтенантом Юриком, как его ласково называли уже ушедшие в прошлое полковники и генералы.