— Амаэль и Айви? — делаю предположение.
— Что так заметно? — с улыбкой интересуется Лурдес.
Я киваю, стараясь воздержаться от изложения своих наблюдений.
— Да, это они, — лицо Лурдес становится серьёзным. — Но никто из нас, включая их родителей, не делает из этого трагедии. Если этих двоих так тянет друг к другу, и они действительно станут парой, то какая к чёрту разница? Они такие же точно люди, как и все остальные, с тем лишь отличием, что состоят в родстве. В плане воспроизводства уже сейчас существует масса решений, а к тому моменту, когда они решат стать родителями, будет ещё больше! Мама с отцом относятся к этому толерантно. Сонька с Эштоном тоже.
— Я хорошо знаю твоего отца, — внезапно заявляет Дамиен.
Мои брови взлетают, но Лурдес не удивлена:
— Он тебя тоже очень хорошо знает, — подмигивает. — Ты б ещё на коленке её покачал! — кивает на свою дочь.
Дамиен корчит ей рожу, а я чувствую, но не могу понять, что именно ускользает от моего понимания.
— Как вы познакомились? — спрашиваю у Дамиена.
— Работали вместе, — отвечает, играя с рукой Адама.
Лурдес бросает первый жёлтый круг на тарелку и отдаёт её Дамиену:
— Пробуй!
— Я тоже хочу! — возмущаюсь.
— Мужчины вперёд! — смеётся Лурдес. — Они вечно голодные!
«Может, я плохо его кормлю?» — всплывает мысль.
— Уммм! Какие божественные панкейки, Лу! — мурлычет Дамиен, как кот.
— Это не панкейки! Это блины! — возмущается повар.
— Sorry, мне не важно, как это называется, но ничего вкуснее я ещё не ел!
Дамиен в азарте, и это не просто меня радует, а почти поднимает в поднебесье. Короткий миг я переживаю состояние внезапно накатившего ощущения счастья, когда кажется, что всё настолько хорошо, что лучшего даже не хочется.
— Знаешь, вся эта ваша ситуация напоминает мне историю моих родителей, — задумчиво заявляет Лурдес, размазывая по тарелке кленовый сироп.
— Серьёзно? — спрашиваю, уплетая её блины.
— Дааа, — тянет, и я уже знаю, что за этой многозначительной паузой последует «нечто». — Был у них такой сложный период в жизни, когда отец болел. Правда, намного серьёзнее тебя, — тычет пальцем Дамиену в грудь, отчего тот буквально давится.
— Насколько серьёзно? — допытываюсь.
— Рак крови, третья стадия, метастазы в печени. Не жилец он был и одной ногой пребывал в могиле. Маменька бросила детей и мужа, рванула выскребать свою любовь с того света. Жили они так в уединении аж три месяца. Никого кроме друг друга почти не видели. С этого у них всё и началось: отец выкарабкался, перья почистил и выкрал мамочку в единоличное пользование. Развёл её и тут же сам женился. А через два года родилась я! — заявляет с особенной гордостью.