Её глаза переключаются с моего лица на живот:
— Не бойся. Тебе люди помогут.
— Думаете? — спрашиваю, просто чтобы спросить.
Вновь получаю уже знакомый лёгкий кивок головой:
— Каждый хочет прикоснуться к благости рождения новой жизни. А вокруг тебя много хороших людей. Они помогут.
Это самые трезвые и ясные слова из её уст, но… мне становится не по себе. Старуха словно чувствует это, медленно поднимается и, бросив напоследок: «Не ходи по венам!», удаляется, прихрамывая на одну ногу, удерживая костлявой рукой бирюзовую сумку с кормом для птиц.
Последние дни зимы выдались на редкость солнечными в наших краях. Я решила провести воскресенье на воздухе — мне нужно гулять. Утром съездила на кладбище к родителям, отвезла цветы — маки от меня, белые розы от Дамиена. Посидела с ними немного, попросила прощения за свой проступок и за то, что их внучка, скорее всего, родится больной.
Но, сидя в февральской тишине и глядя на игру рассеянных сквозь сосновые ветки солнечных лучей, я вдруг осознаю главное — как сильно люблю своего ещё не родившегося ребёнка. Пусть он «неправильный», пусть зачатый в грехе, но он мой, и он от любимого мужчины.
Грех и любовь в одном флаконе. Что мне дали, то и взяла. Могла ли отказаться? В теории — да, но на практике — никогда.
После кладбища еду на берег Западного Ванкувера — это единственное место, где можно увидеть «открытую» воду, все остальные заливы слишком узкие и уродливо промышленные.
Оставляю машину на бесплатной парковке — мне нужно экономить. Путь от неё до пляжа и набережной длинный: нужно пройти небольшой парк, бейсбольные стадионы и в самом конце железнодорожные пути. Но мне много ходить полезно и всё ещё легко, хотя живот уже довольно большой и его не скроешь даже под курткой.
В это воскресенье я беру от жизни всё лучшее, что она может мне дать: ещё один день, хорошую погоду, солнечный свет, радость приближающегося материнства и любовь к растущей во мне дочери. Я даже позволяю себе скромный пятичасовой ланч в небольшом безлюдном ресторанчике на берегу, предварительно убедившись, что цены не потопят мою финансовую лодку.
Я улыбаюсь, потому что счастлива, живу, дышу, существую.
На обратном пути тороплюсь — уже почти стемнело.
Увидев ещё издалека огни железнодорожных фонарей, внезапно вспоминаю зловещее «берегись вен», и сердце разом отзывается тревогой. Удар, и я отлетаю на зелёный газон, местами покрытый в зимнее время гигантскими лужами. Мне трудно дышать и шевелиться, однако мои глаза успевают увидеть удаляющуюся белую машину — Лексус.
Опускаю голову на траву и смотрю на тёмно-синее небо с уже виднеющимися звёздами.