Однако это понимание оказалось задвинуто на второй план внезапно возникшей идеей «фикс»: посмотреть на цвет плитки в ванной спальни Дамиена.
Однажды в Италии, спасаясь от жары, мы случайно забрели в магазин облицовочной плитки. От её ассортимента даже у нас, совсем ещё молодых, появилось желание что-нибудь «облицевать». Дамиен, пересмотрев все предложенные в шоу-рум варианты дизайнов санузла, остановил свой выбор на чёрной:
— Смотри, как классно смотрится! — глаза его горят восхищением.
— Да, — соглашаюсь, — красиво. Но не практично: на чёрном будут сильнее видны разводы.
— Ну и что! Зато представь нас с тобой в просторной ванне-джакузи, вокруг свечи и их отражение в чёрных зеркалах!
И я представляю. Очень отчётливо.
— Я же вижу: тебе нравится! — всматривается в моё лицо с улыбкой. — Решено! В нашей спальне будет чёрная!
— А мыть её кто будет? — корчу рожу.
— Горничная! — уверенно заявляет.
И теперь меня уже разбирает смех:
— Размечтался! Ну ты и самоуверенный фрукт!
Он оказался прав в своих амбициозных ожиданиях — горничная у него наверняка есть, вряд ли их унитазы отмывают изящные руки Мелании. Но цвет плитки мне неизвестен. Желание выяснить его постепенно становится навязчивой идеей, пока не перерождается в маразматический поступок: я вламываюсь в их дом.
Случай представился сам собой: газеты пестрили снимками с отдыха знаменитой пары — известного режиссёра и его прекрасной супруги. Я, чокнутая и безумная, вспоминаю об электронном ключе в её телефоне и без малейших препятствий вторгаюсь в их дом, на их территорию. Мне только нужно посмотреть, какого цвета плитка в ванной их спальни. И всё.
Дом огромен, он раза в два-три больше родительского. Задаюсь вопросом: зачем двум взрослым и одному крошечному созданию настолько большое пространство? Ах да! Он ведь хотел пятерых детей… для большой семьи нужен большой дом.
Закусываю нижнюю губу, потому что большой палец, вдавленный в ладонь, не помогает. Холл соединён с гостиной, и сквозь его витражи видны далёкие огни противоположного берега реки Фрайзер. Днём, наверное, здесь открывается сногсшибательный вид. Роскошный. Дамиен всегда мечтал жить у реки, а я бы смотрела из окон своей спальни на море. И он однажды сдался, согласившись, что если мне не понравится река, то у нас будет море. Он обещал.
Поднимаюсь по лестнице и попадаю в другой холл, в нём всего три панели витражей, смотрящих всё так же в сторону реки, и двери. Множество дверей. Одна из них приоткрыта, тонкая полоска тусклого золотого света расчерчивает тёмный пол по диагонали. Мои уши улавливают едва различимый размеренный ритм, тонкую, словно капельную мелодию — я знаю, что это. Это детская карусель, я имела несчастье разглядывать такие же в Toysrus. И теперь проклятая память изматывает меня воспоминаниями: я не успела купить, но сделала свой выбор, и у него в репертуаре имелась эта мелодия. Купол проектора, три цветных медвежонка с крыльями бабочек, мечтающих во сне о полётах, и волшебные огоньки на потолке: цветы и бабочки, кружащие в танце младенческой беззаботности.