Я фиксирую каплю воды, готовую сорваться с пряди мокрых волос мужа, пока его руки стягивают с меня одежду, преследуя только одну цель — остаться вменяемой. Сражаюсь, зная, что у моего супруга есть нечто такое, против чего я безоружна — взгляд. Он удерживает зрительный контакт гораздо дольше любого времени, которое можно было бы отнести к нормальному, и мне тяжело выдержать эту пытку, она как распятие.
Наконец, Кай медленно приближает своё лицо к моему, и его черты размываются. С облегчением закрываю глаза и жду. Он не касается меня губами, не дразнит, не трогает, как раньше, он поглощает, захватывает. «Это не поцелуй» — проносится в голове, «это декларация права собственности». Его рот — печать, оставляющая специфический сложный оттиск «Possessed».
А я плыву по реке, запрокинув за голову руки, закрыв глаза и расслабив плечи, обняв ногами талию первого в своей жизни мужчины. Её воды омывают мое тело — грудь, шею, живот, бёдра. Я хочу целовать эту воду, согласна в ней утонуть, навсегда остаться в её изменчивых течениях.
В глазах Кая подозрительный блеск. Подозрительный, потому что именно так блестят боль и горечь. Я уже видела его таким однажды, я знаю.
Меня распирает потребностью прокричать ему: «Что, больно тебе, да? Молча терпишь и мучаешься, потому что упрекать не имеешь права?»
Он наполняет меня собой и… разница есть, чёрт возьми. Есть разница. Она так разительна и так оглушает, что мои веки сами собой опускаются под её тяжестью.
— Открой, — требует. — Открой и смотри!
И мы оба слишком хорошо осознаём причину этого желания. Странно, но именно она играет главную партию в сегодняшней симфонии, подтолкнув нас обоих к краю, заставляя пройти в опасной близости к пропасти, когда чувства на пределе, а в венах закипает кровь.
Вначале он двигается медленно и даже томно, не отрывает взгляд. Мне сладко. Мне сладко и горько одновременно.
Жду поцелуя, жажду его, но не получаю. Кай на мгновение прячет лицо в изгибе моей шеи, и мне удаётся поймать такой знакомый, но уже почти забытый запах его волос. Мне хочется целовать его… везде. Прижаться губами к виску в том месте, где начинают расти волосы, к его колючей щеке, ощутить мягкость и нежность его губ под своими.
Я ненавижу себя и поражаюсь неискоренимой силе желания, жажды, голода, потребности в человеке, который предал.
Каждое его движение выверено, отточено, отработано годами нашего брака. Мой супруг давно изучил моё тело так, как способен только самый близкий человек. Он не суетится и не торопится, не взбивает во мне сливочный крем, он меня… как будто любит, причём именно так, как когда-то очень давно, в то время, в котором мы оба были юными: нежно, бережно.