— Ошибаешься.
— Она влюблена.
Пауза. Пауза, угрожающая раскрошить мне зубы. Всё моё существо дико воет внутри меня, перед глазами плывёт, и я уже близок к грани, за которой животное во мне победит человека, как вдруг в памяти всплывают кадры, совсем недавно пережитые в супружеской спальне.
Они отрезвляют. Придают уверенности. Самое большое искушение — бросить ему в лицо правду: она была со мной вчера. И принадлежала в те минуты целиком и полностью только мне.
— Предоставим право выбора женщине, — решаю.
— Она уже выбрала.
Ловлю себя на том, что медленно качаю головой, но он не унимается:
— Поэтому повторяю: отпусти её!
И я сдаю позиции:
— Это иллюзии. В её жизни твоя роль была маленькой… и она уже сыграна.
— Отпусти её!
— Ты не знаешь, кто она, — предупреждаю.
— Знаю: поломанная тобой женщина!
— Поломанная. Женщина, — согласно киваю. — Но моя.
Понимаю, что он ненавидит меня не меньше, чем я его — это в его глазах. Ощущаю физически его мысли: он душит меня, рвёт на части, забивает до смерти, и убеждаюсь в его слабости — это он влюбился, не она. Её глаза ещё вчера говорили мне совсем другое: она будет со мной.
Теперь осталось главное: договориться с собой, найти силы и переступить, забыть. Стереть из памяти.
— Ты никогда не простишь ей меня. Не сможешь, — впечатывает напоследок.
И меня, наконец, прорывает:
— Моя женщина слишком сложна для тебя, и ты её не потянешь, потому что глупец и мальчишка: так хочешь видеть желаемое, что не замечаешь главного: мы связаны. Связаны не только жизнью, но и смертью, поэтому не разорвать. А прощение… Сложнее всего выпросить его у самого себя, остальное — вопрос времени и разума.
Я вижу, как впиваются его пальцы в шлем: добела, до виртуального скрежета, который слышим мы оба. Он резко перебрасывает ногу через сиденье своего мотоцикла, уже уверенно натягивает шлем, срывается с места.
И я, прищурившись, снова фиксируюсь на зеркальных окнах здания напротив.
Останется ли она? И если да, то… хватит ли мне разума? Сил?
Машинально продолжаю свой путь длиною в один квартал от ресторана до фургона с буррито, приткнувшегося у входа в высотку моего офиса. Любителей фастфуда много: у фургона, как всегда, очередь, грозящая вырвать минимум тридцать минут из моего графика.
Глава 49. Судьбоносный буррито
Викки
Я не могу объяснить, что произошло в тот вечер, но в моей памяти это неоднозначное событие осталось окрашенным светом. Словно на прощание мы оба, и Кай, и я, решили напомнить друг другу, кем были когда-то.
Можно ли изменить любовнику с собственным мужем? Формулировка абсурдна, но да, можно. Можно предать только-только родившееся чувство, унизить мужчину, кем бы технически он ни был, опустить собственное достоинство.