— Отнюдь, я имею в виду опору империи, моего единственного слугу, единственного друга господина кардинала.
— Господин кардинал, это далеко не конечная инстанция.
— Что вы хотите этим сказать?
— Лишь то, что непогрешим лишь один бог и что эта непогрешимость не распространяется на кардиналов.
— Вы хотите сказать, что он нагло лжёт, и предает меня? Следовательно, вы обвиняете его? Ну, скажите напрямую, признайтесь!
— Нет, не так, ваше величество. Однако я говорю, что сам он введён в заблуждение. Я говорю, что ему сообщили ложные сведения. Я утверждаю, что он поспешил обвинить Клериков вашего величества, к которым несправедлив, и что черпал он информацию из дурных источников.
— Обвинение исходит от господина Рема, от самого герцога.
— Я мог бы ответить, ваше величество, что герцог слишком близко принимает к сердцу это дело, чтобы можно положиться на его беспристрастие. Но я далек от этого, ваше величество. Я знаю герцога как благородного и честного мужа и готов положиться на его слова, но только при одном условии…
— При каком же?
— Я бы хотел, чтобы ваше величество призвали его к себе и лично расспросили, с глазу на глаз, без свидетелей, и чтобы я был принят вашим величеством сразу же после ухода герцога.
— Вот как? — заинтересовался император. — И вы полностью положитесь на то, что скажет господин Лау Рем?
— Абсолютно, ваше величество.
— И вы подчинитесь его суждению?
— Естественно.
— И согласитесь на любое удовлетворение, которого он потребует?
— Вновь отвечаю согласием, ваше величество.
— Лау Шерье! — крикнул Император!
Доверенный камердинер Валтимора всегда дежуривший у дверей, вошел в комнату.
— Любезный, — обратился к вошедшему император, — пусть сию же минуту отправятся за господином Лау Ремом. Мне нужно сегодня же вечером поговорить с ним.
— Ваше величество дает мне слово, что между Ремом и мной более не примет никого? — переспросил полковник.
— Никого.
— В таком случае, до завтра, ваше величество.
— До завтра.
— В котором часу ваше величество прикажет?
— В каком вам удобно.
— Но я опасаюсь явиться слишком рано и разбудить ваше величество.
— Разбудить? Да разве я сплю? Я больше не сплю. Дремлю изредка, вот и всё. Приходите так, как захотите, хоть в семь часов. Но берегитесь, если ваши Клерики виновны!
— Если мои Клерики виновны, то будут преданы в руки вашего величества, и вы изволите поступить с ними так, как найдете нужным. Есть ли у вашего величества еще какие-либо пожелания? Я слушаю. Я готов повиноваться.
— Нет, нет. Меня не напрасно зовут Валтимором. До завтра, до завтра.
— Бог да хранит ваше величество!