— Отчего же не рассказать? Это было давно, еще до войны. Тогда был я еще холостой. Жил с мамашей на Доброй. Моя покойная мать, дай ей господь бог царство небесное, была женщина экономная и работящая. Всю жизнь мечтала, как прекрасно было бы иметь собственный домик. Надрывалась на работе и экономила. А отец нет. Работал он на металлургическом заводе и любил слегка хлебнуть.
— Стало быть, он был весь в тебя, — острит кто-то из слушателей.
— Не перебивай и слушай, — останавливают другие.
— Мама, значит, работала как каторжная, помогала на полях зажиточным крестьянам, ходила собирать колоски, выбирать на отвале уголь, ну, короче, где что удавалось. С утра до вечера носилась, чтобы несколько крейцеров скопить. Чтобы иметь возможность продавать болеты[8] на уголь, заставляла меня из шахты домаки[9] приносить. Но на Энгерте в ту пору был главный инженер, сущий дьявол для шахтеров. Особенно преследовал за домаки. Как только кого-нибудь поймает, тотчас штраф, а то и с работы выгоняли. Поэтому таскать домаки с Энгерта вовсе перестали. Я в тот раз держал пари с Венцой Корынтой, что домак из шахты все-таки принесу — и именно в субботу. Это, значит, как раз под носом у главного. Дело в том, что в субботу главный всегда стоял у проходной. Венца со мной побился об заклад. Приготовил я себе домак. Вот не вру вам, ребята, весил он не меньше двадцати пяти килограммов. Подсунул я его под ограду. Выхожу из проходной. Главный тут как тут. Иду потихоньку вдоль ограды. Тяну домак веревкой. Бегу к дороге. Лезу через канаву, тут чорт его и принес — передо мной главный. Заметил, как я пробираюсь вдоль ограды. Тотчас, сволочь, учуял в этом чертовщину и забежал вперед меня.
«Куда вы, Шадек?» — кричит.
«Домой, со смены, господин главный инженер», — отвечаю.
«А что вы украли?» — гремит главный.
«Что я украл?» — удивляюсь я.
«Вы, парень, дурака не валяйте. Что там у вас? — орет главный. — Я воровство пресеку!»
«Что это вам пришло в голову, господин главный? Никакого воровства, — защищаюсь я. — Это только шутка».
«Я таких шуток не потерплю! — продолжает кричать главный. — Одним штрафом вы не отделаетесь. На это есть тюрьма. Я позову жандармов».
«Но, господин главный. Не извольте расстраиваться, — уговариваю я. — Тут и вправду шутка. У меня есть товарищ. Он работает на Максовке. Это, знаете, та шахта, что Пражская металлургическая недавно открыла. Товарищ хвалится, что нигде, мол, нет такого угля, как на Максовке. Домаки, говорит, величиной с хату. Это, мол, господин главный инженер Пашек так ловко пласты находит. «Не выводи меня из себя, — говорю я товарищу. — Этот ваш господин главный — сопливый мальчишка. Он должен прежде поучиться у нашего господина главного. А ваш уголь? Бьюсь об заклад, что не принесешь с Максовки такой домак, какой я с Энгерта принесу. И, стало быть, мы поспорили: товарищ сегодня принесет домак с Максовки. Я несу с Энгерта. Гром и молния, господин главный, если мы этим максовцам не утрем нос. Я не позволю клеветать на нашу шахту и господина главного».