Он стоял и смотрел на меня, переполняемый эмоциями. Когда он заговорил, голос у него был негромкий и дрожащий от волнения.
– Ты видела столб во дворе форта?
Я молча кивнула.
– Меня привязали к этому столбу, привязали, как животное, и хлестали плетью до крови. До самой смерти я буду носить на себе эти рубцы. Если бы сегодня днем удача не улыбнулась мне, такая порка – самое меньшее, что меня ожидало бы. Скорее всего меня сначала отхлестали бы, а потом повесили.
Он с трудом сглотнул и продолжал:
– Я это знал и ни секунды не раздумывал, перед тем как отправиться туда за тобой, хоть мне и приходило в голову, что Дугал может быть прав. Ты знаешь, как я заполучил оружие?
Я покачала головой; гнев мой постепенно мерк.
– Я убил часового у стены. Он успел выстрелить в меня – вот почему пистолет оказался незаряженным, – но промахнулся, и я убил его кинжалом и оставил кинжал у него в груди, когда услышал твой крик. Я убил бы еще дюжину, чтобы спасти тебя, Клэр. – Голос у него дрогнул. – Когда ты закричала, я кинулся к тебе с незаряженным пистолетом и собственными руками в качестве оружия.
Джейми говорил теперь немного спокойнее, но в глазах по-прежнему горели боль и гнев.
Я молчала. Расшатанная ужасом встречи с капитаном Рэндоллом, я даже не думала о том, какая отчаянная смелость понадобилась Джейми, чтобы прийти за мной в форт.
Он отвернулся, опустив плечи.
– Ты права, – проговорил он тихо. – Да, ты совершенно права.
Гнев исчез, он говорил таким тоном, какого я у него никогда не слышала, даже в моменты физической боли.
– Моя гордость ранена. А гордость – это почти единственное, что у меня есть.
Он протянул руки и уперся локтями в покрытый грубой корой ствол сосны, а потом опустошенно уронил голову на предплечья. Голос звучал так тихо, что я едва разбирала слова:
– Ты выворачиваешь меня наизнанку, Клэр.
Нечто похожее случилось и со мной. Я подошла к нему. Он не двинулся, даже когда я обвила его талию руками и прижалась щекой к сгорбленной спине. Рубашка насквозь промокла от пота, вызванного эмоциями; он дрожал.
– Прости меня, – сказала я. – Пожалуйста.
Он повернулся ко мне и крепко обнял. Я почувствовала, как дрожь мало-помалу утихает.
– Я прощаю, милая, – пробормотал он через некоторое время, прижавшись губами к моим волосам.
Отстранившись, он поглядел на меня сверху вниз, печально и несколько официально.
– Мне жаль, – сказал он. – Я прошу прощения за свои слова. Мне было тяжко, и я сказал много лишнего.
Мне уже казалось, что и прощать-то нечего, но я кивнула и сжала его руки.
– Прощаю.
В спокойном молчании мы сели на лошадь. Дорога здесь шла прямо, и вдали можно было разглядеть небольшое облачко пыли, поднятое Дугалом и его людьми.