– Когда Дугал описывал тебе мой характер, он, возможно, упомянул, что я иногда бываю упрям?
Раскосые глаза сверкнули – скорее, как у Люцифера, чем как у архангела Михаила.
– Мягко говоря, – засмеялась я. – Насколько я помню, он сказал, что все Фрэзеры невероятно упрямы, а ты самый упрямый из всех. Впрочем, – добавила я суховато, – я и сама это заметила.
Он улыбнулся и, прихватив покрепче поводья, стал обводить наших лошадей вокруг большой лужи.
– Ммхм, ну, я не могу сказать, что Дугал не прав, – подытожил он, преодолев препятствие. – Но если я и упрям, то совершенно искренне. Мой отец был таким же, и время от времени мы с ним вступали в противостояние, преодолеть которое можно было, только применив силу. Тогда-то мне и приходилось перегибаться через забор.
Внезапно моя лошадь заржала и фыркнула; Джейми быстро протянул руку и ухватил ее под уздцы.
– Шшш! Успокойся… успокойся, животинка.
Его собственный конь, менее пугливый, дернулся и мотнул головой.
– В чем дело?
Я ничего не видела, хотя пятна лунного света падали на дорогу и поле. Впереди виднелся сосновый лесок, и лошади почему-то не хотели к нему приближаться.
– Не знаю. Постой здесь тихонько. Садись верхом и подержи мою лошадь. Если я крикну тебе, отпускай поводья и скачи.
Голос у Джейми был тихий и ровный, он успокаивал меня так же, как лошадей. Что-то прошептав лошади и хлопнув ладонью по ее шее, чтобы подогнать поближе ко мне, он с кинжалом в руке нырнул в вереск.
Я насторожила глаза и уши, стараясь понять, что же беспокоит лошадей: они то и дело переступали с ноги на ногу, вострили уши, возбужденно дергали хвостами. От облаков к этому времени остались лишь клочья, гонимые ветром; тонкие их нити порой пересекали лик сияющего полумесяца. Несмотря на то что было светло, я ничего не смогла разглядеть ни на дороге, ни в дальней роще.
Час был поздний, а дорога неподходящая для разбойников, если таковые вообще встречались в горной Шотландии: здесь слишком мало путников, чтобы устраивать засады.
Роща была темная, но не тихая. Сосны о чем-то перешептывались, миллионы иголок омывались ветром. Сосны – деревья древние, загадочные в темноте. Носители шишек, отцы крылатых семян, они куда старше и крепче, нежели дубы или осины с их мягкой листвой и ломкими ветками. Подходящее жилище для призраков и злых духов, о которых рассказывает Руперт.
«Только ты можешь довести себя до страха перед кучей деревьев», – ругала я себя.
Но куда подевался Джейми? Рука, коснувшаяся моего бедра, заставила меня вскрикнуть, точно перепуганная летучая мышь, – тоненьким писклявым голоском, что было вполне объяснимо: горло у меня перехватило от страха. Даже узнав Джейми, я от страха и злости ударила его в грудь.