Первую ночь в лагере я спал беспокойно, положив деньги под подушку и просыпаясь при каждом шорохе. Утром, найдя Саида, поделился своими опасениями, которые были абсолютно беспочвенными: если среди беженцев и были факты воровства, то ничего из вещей администрации не пропало за многие годы. В любом случае, Саид решил мою проблему, отведя меня в администрацию, где в одной из комнат стоял огромный железный ящик-сейф, разделенный на секции, с персональным кодовым замком на каждом ящичке. Мне выделили один. Я поставил код дня рождения мамы и стал обладателем банковской ячейки. Триста динаров я оставил у себя для необходимых трат. Хотя впоследствии выдаваемой зарплаты с лихвой хватало на повседневные нужны, а через два месяца мне пришлось отнести в свой «банк» излишек денег.
Питание в лагере было бесплатное, деньги шли лишь на предметы гигиены и бытовые мелочи. За прошедшие два месяца я неплохо научился женским хитростям: маникюр, педикюр… Первое время получалось плохо, я нервничал, проклинал всех на свете и вскакивал с места, не в силах продолжать процедуру. Однако, остыв, возвращался к начатому. Так, потихоньку, процесс моего погружения в женский мир успешно продвигался. Салима оказалась специалистом в области эпиляции и, хотя ее методика воском была варварской, я стойко переносил эти процедуры, понимая, что красота требует жертв.
У меня появились поклонники из числа местной малышни: во время утренних обходов то с одной, то с другой палатки выскакивал подросток и смущенно протягивал кто яблоко, кто банан, а иногда и сирийские сладости, мучные рулетики, обжаренные до хруста в масле и обсыпанные сахарной пудрой.
Поползновения со стороны мужчин я пресек в самом начале и на корню: молодой парень сириец по имени Мустафа фамильярно шлепнул меня по пятой точке. Случилось это недели полторы после моего заселения. Я старался тогда не углубляться в лагерь, но в тот день мне надо было купить натуральный кофе, нам выдавали в администрации лишь растворимую дрянь. И вот подходя к ларьку, где предприимчивые сирийцы развернули бойкую торговлю и в продаже было все, от еды до гашиша, я почувствовал хлопок по попе. Моментально обернувшись, увидел парня, который, довольный своим поступком, ржал как лошадь Пржевальского.
Не смейся он так громко, может я и довольствовался бы устным внушением, но его смех и реакция выглядывающих из палаток людей меня взбесила. Забыв о том, что я не парень, а миловидная девушка, молнией бросился на парня. Не ожидавший такого напора, араб споткнулся и растянулся на пыльной площадке перед магазином, увлекая за собой меня. Не отдавая себе отчет, вцепился пальцами в его горло и яростно стал его душить. Парень попытался оторвать мои пальцы, но я с такой силой сжимал его в области кадыка, что почувствовал, как ногти погружаются в кожу, а парень начинает сипеть. Он несколько раз наотмашь ударил меня по лицу, выгнулся дугой и попытался перевернуться, чтобы сбросить меня. Губу он мне разбил, но я, не обращал внимания на удары, желая прекратить никчемную жизнь этого существа мужского пола, пока сильные руки рывком не оторвали меня от моей жертвы и осторожно поставили на землю.