Обернувшись, я увидел здорового араба с густой бородой до груди. Его обнаженные руки бугрились мышцами.
ي هذا — ز يكف ، هذا ي زن عنه سأعتذر ، اب —, его голос был извиняющимся, лишь потом, позднее, я узнал, что это был отец этого парня, Мустафы, и он просил прощения за поступок сына. Звали этого могучего мужчину Тариком, и он был кузнецом в своей деревне. Да, и в двадцать первом веке в Сирии были кузницы и кузнецы, махавшие молотом и ковавшие разные предметы. Но все это мне стало известно позднее, когда молва о случившемся разнеслась по лагерю и меня навестил Саид.
Осторожно обойдя меня, Тарик ухватил валяющегося на земле парня и рывком поднял с земли: тот пытался откашляться, а с двух сторон кадыка, там, где я давил большими пальцами, медленно стекали струйки крови. Звук пощечины был сравним с выстрелом из пистолета: хлесткая оплеуха мотнула голову парня так сильно, что я испугался за его шейные позвонки. Рукой, державшей ворот рубашки, Тарик отшвырнул своего сына и тот пролетев метра два, упал, не удержавшись на ногах. Под гробовое молчание он вскочил и на заплетающихся ногах побежал вглубь лагеря, скрывшись за палаткой с торговым киоском.
Кузнец оглядел уже успевшую собраться толпу и сказал несколько фраз с жесткой интонацией, потом, подойдя ко мне ближе, приложил правую руку к своей груди и, обозначив полупоклон, пошел в сторону, где скрылся его незадачливый сын. И опять же Саид перевел мне слова Тарика: кузнец объявил, что с этого дня я под его покровительством и любого, кто меня обидит, он убьет. Вот так просто, убьет и все. То ли моя реакция на действия Мустафы, то ли слова, сказанные кузнецом Тариком, возымели действие, но с этого дня я ни разу не столкнулся в лагере с неуважением к своей персоне со стороны сирийцев.
На седьмой день моего пребывания в лагере случился крайне неприятный инцидент: забредшая в лагерь маргиналов девушка-подросток была изнасилована. Не перенеся позора, она попыталась наложить на себя руки, попытавшись повеситься на столбе электроопоры, но провод оборвался и девушку вовремя доставили в больницу, где команда врачей сделала все необходимое.
Приехавшая полиция вовремя остановила самосуд над маргиналами, успокоив толпу и арестовав группу насильников. Все члены семей насильников были выселены из лагеря, и они побрели пешком в сторону Эль-Мафрака, а сами насильники были отвезены в полицейский участок. Больше мы их не видели. После этого случая лагерь маргиналов старались обходить все: им в последнюю очередь доставались еда и хлеб, со временем еще около сотни семей уже добровольно покинули этот лагерь отщепенцев, как их здесь называли. Количество палаток там значительно снизилось, и они перестали пугать остальных обитателей лагеря, тем более что молодые сирийцы организовали своего рода патруль, который постоянно прогуливался на клочке земли, формально разделявшей лагерь на две части. В день приезда полиции я старался не высовываться из палатки, чтобы не попадаться им на глаза.