Или все-таки к ведьме? Если поглядеть, то после можно будет Стасику рассказать…
Кусты вдруг зашевелились, заходили, и, прежде чем Антошка перепугался в конец, на опушку выбрался зверь невиданный. Сразу понятно, что ведьмин: сам черный, что в угле вымазанный, шерсть дыбом торчит, глазищи огнем горят.
Сердце сразу и рухнуло в пятки.
Зверь же уставился на Антошку глазищами своими и сказал:
— Мяу!
— Мамочки, — прошептал Антошка, которому давешний план пойти в услужение больше не казался сколь бы то ни было прекрасным. Напротив, потянуло домой, пусть к Акулине, с которою можно будет про Аленку поговорить, пускай она сперва спросит, чем Антошке прилюдно со сватовством позориться, и к самой Аленке, толстозадой и справной, и к корчме, к столу им, Антошкою, доблеска вытертому.
Только…
Он поднялся, не спуская со зверя настороженного взгляду. А тот…
— Умр, — сказал веско и, развернувшись, пошел по дороге. Антошка с тоскою оглянулся.
— Не держи зла, маменька, — сказал он, отвесивши поясной поклон дороге. — И вы, сестрицы, не забывайте сваво братика…
Из глаз сами собой потекли слезы, но спорить с дивным зверем Антошка не посмел.
Оставалось лишь надеяться, что собою ведьма будет не зело страшна.
И не зла.
И…
[1] Утюги – изобретение относительно недавнее и долгое время недоступное многим слоям населения. Еще моя бабушка гладила белье с помощью особой доски с зубчиками. Белье накручивалось на деревянный валик, а потом доской этой каталось—разминалось по столу.
Глава 21 Где повествуется о женской красоте и сложностях в выборе правильного супруга
Глава 21 Где повествуется о женской красоте и сложностях в выборе правильного супруга
Все люди рождаются свободными и равными в правах, но некоторые потом женятся.
Жизненное наблюдение, сделанное почтеннейшим Густавом Аурели, владельцем траттории «Хвост карася».
Стася сама не поняла, как так получилось. Вот они с боярыней Анной Иогановной беседуют, точнее беседует боярыня, а Стася слушает, и вот уже Стася стоит на скамеечке, а вокруг нее хороводы водят, одно за другим платье примеряя.
— Чудесно, просто чудесно! — боярыня в ладошки хлопает.
Девки сенные — кажется, они именно так назывались, но до конца Стася уверена не была — кивают, причем на лицах одинаково восторженное выражение, а сама Стася чувствует себя полною дурой.
Точнее, худой.
Слишком худой для этих нарядов. Ладно, рубашка, которая в пол, она сама по себе свободного крою, так что лишь веревочку на горловине подтянули, и села если не хорошо, то терпимо.
— И вот то платье, которое с листочками, — махнула рукой боярыня. — Я его когда-то шила, но по молодости маловато вышло…