А тут еще пока он неторопливо размышлял над несовершенством земного бытия, наконец-то появился Шматов.
– Добыл! – счастливо улыбнулся денщик, прижимая к себе увесистый кувшин с непонятным содержимым.
– Самогона? – на всякий случай уточнил прапорщик.
– Да ну тебя, Граф, – отмахнулся Федька. – Молока же!
Как ни странно, но гордость парня была вполне понятна. Найти молоко в военном лагере оказалось не самой простой задачей. Проще всего, конечно, было купить его у маркитантов. Но! Во-первых, пронырливые торговцы могли под его видом продать любую дрянь, бог знает от кого надоенную и чем разведенную. А во-вторых, стоила бы эта непонятная субстанция столько, как будто получена как минимум от самки единорога, а доили оную по меньшей мере представительницы царствующего дома.
Приобрести у местных жителей тоже было проблематично, хотя бы в силу того, что они все сбежали в Геок-Тепе под прикрытие крепостных стен. Те же немногие, кто не захотел или не успел это сделать, стали добычей воюющих за русских туркмен-йомудов. Что джигиты с ними сделали, никто доподлинно не знал. Скорее всего, увели в плен, а там как получится. Выкупят родственники – хорошо, а нет, так рабочие руки в хозяйстве всегда нужны. Хотя могли и перебить по-тихому, уж больно много накопилось претензий к текинцам у обитателей Каспийского побережья.
Оставались только овцы и верблюдицы, коих в лагере было предостаточно, но… молоко они дают далеко не все и не всегда, да и доить их было не самым простым делом. Федя, к примеру, не умел.
– Надо козу добывать, – вынес вердикт Будищев, дослушав рассказ денщика о поисках.
– Надо, – охотно согласился тот, – только вот где?
– Где-нибудь найдем, – пожал плечами Дмитрий. – А сейчас пошли в госпиталь, отнесем твою добычу.
– Да я сам мигом обернусь, – попытался возразить Шматов, но приятель не стал его слушать.
Пришлось денщику шагать вслед за хозяином, держа под мышкой драгоценную бутыль и что-то ворча про себя.
В госпитале, точнее в санитарном околотке, царило затишье. Осада Геок-Тепе еще толком не началась, раненых и больных было относительно немного, а потому медперсонал занимался чем бог на душу положит. Отец Афанасий, втихомолку чертыхаясь, колол на дрова ветки саксаула. Барнес пристроился за углом с неведомо откуда взявшейся книжкой, Катя отправилась проведать мужа, а Люсия вынесла своего подопечного во двор. Щенок за прошедшие несколько дней разительно изменился. Его отмыли, избавили от насекомых и, самое главное, хорошо кормили, отчего он более всего напоминал раздутый шарик на ножках.