– Вот только на хрена ты все это баронессе натрепал?
– А чего она на тебя смотрит, будто голодный на кусок сала! Нет, она тоже барышня добрая и приданое за ей справное дадут, только не пара она тебе.
– А не пошли бы вы все! – задумчиво заметил Будищев, которому только что доктор Щербак сказал почти то же самое.
В самом деле, какого черта все кому не лень лезут в его личную жизнь? Тут, может, убьют завтра… С другой стороны, его действительно ждет в Петербурге Геся, с которой они через многое прошли. Войну, гибель друзей, долгую разлуку. Разборки с террористами. Он попытался вызвать в памяти ее образ, но почему-то не получалось. В памяти мелькали модные наряды, шляпки с вуалями и без, но вместо лица возникало почему-то мутное пятно. Потом в воображении появился госпиталь в Болгарии, где она служила. Там лечились после ранения Федька и Алексей Лиховцев, да и ему пришлось поваляться после одного дела… Вот она принесла ему собственноручно сшитую форму. На ней строгое коричневое платье, когда-то ослепительно белый, а ставший потом почти серым от бесконечных стирок передник, косынка с красным крестом и лицо… Люсии Штиглиц.
– Тьфу ты, мать твою через коромысло! – замысловато выругался Дмитрий.
– Чаво? – опасливо поинтересовался Шматов.
– Да так, мысли дурные в голову лезут!
– От дурных мыслей надобно выпить! – убежденно заявил Федя. – Тогда как рукой снимет!
– Угу, – буркнул в ответ прапорщик. – Или по бабам сходить.
– Известное дело, – охотно согласился денщик. – Сперва выпить, а потом по бабам!
Если в Закаспийском крае зима практически не ощущалась, то в Петербурге декабрь выдался на редкость холодным. Пронзительный ветер с Финского залива кружил вдоль широких проспектов поземку, заставляя немногочисленных прохожих прятать лица за меховыми воротниками. Тех, разумеется, у кого они были. У худощавой барышни, осторожно ступающей по обледенелой брусчатке, такового не было. Да и вообще одета была она, мягко говоря, несколько не по сезону. По внешнему виду ее можно было принять за курсистку или молодую учительницу из народной школы.
Иными словами, одета она была скромно, чтобы не сказать бедно. Потертая шляпка без полей, длинное, скорее осеннее, нежели зимнее пальто, из-под которого выглядывал лишенный каких-либо украшений подол платья и немного стоптанные высокие ботинки со шнуровкой совершенно ясно указывали на крайне небогатое состояние. Тем не менее одинокая путница направлялась не куда-нибудь, а в модный салон, ставший с недавнего времени весьма популярным среди петербургской публики.