С этими словами Скобелев протянул Будищеву руку, как бы показывая, что они теперь ровня. Почтительно пожавший ее Дмитрий не без удивления отметил, что генеральская ладонь оказалась мозолистой и крепкой, а рукопожатие получилось по-настоящему мужским, а не как обычно, когда начальник снисходительно протягивал подчиненному три вялых пальца.
– За такое грех не выпить, – подал голос поднявшийся со своего кресла полковник.
– И то верно, – охотно согласился генерал. – Шампанского, правда, нет, но кахетинское весьма недурно…
– Если можно водки, – охрипшим голосом попросил новоиспеченный офицер, отчего-то поморщившийся, когда услышал про «кахетинское».
Денщик, уловив пожелание господ, с видом заправского метрдотеля разлил прозрачную жидкость из графинчика по серебряным стопкам, после чего те дружно чокнулись и выпили по-гвардейски, не закусывая.
– Отдельная благодарность, – доверительно склонившись к Будищеву, продолжил Михаил Дмитриевич, – за пленного мальчишку. Ваше благородство разом уменьшило текинское войско на несколько тысяч человек, так как его родственники согласились держать нейтралитет. Я во всех подробностях написал об этих обстоятельствах его величеству, так что можете ожидать награду и за это.
– За Богом молитва, а за царем служба не пропадают, – вставил с усмешкой Вержбицкий.
– Что скажете об этом молодце? – поинтересовался Скобелев, когда новоиспеченный прапорщик вышел из кибитки, и они с начальником артиллерии смогли, наконец, поужинать.
– Странный молодой человек, – пожал плечами умудренный жизнью полковник, поддевая кусок жаркого вилкой.
– Чем же?
– Да как вам сказать, ваше превосходительство. Не трус, но в пекло дуриком, как это часто бывает с господами-офицерами, не полезет. Осторожен и ничуть этого не стыдится, однако если угодит в передрягу, то дерется отчаянно, а уж стреляет и вовсе так, будто ему черт ворожит. Еще очень внимателен к разным мелочам. Взять хоть эти патроны, будь они неладны! Никто ведь не приметил, а он углядел. При всем при этом еще и хитер, как десять маркитантов. Они, кстати, уже на него жаловались.
– Даже так?
– Случалось, – скупо усмехнулся Вержбицкий.
– И говорит странно, – припомнил Скобелев. – «Крайнее дело»…
– Точно. С его легкой руки теперь все охотники говорят не «последнее», а «крайнее».
– Но почему?
– Даже не знаю, Михаил Дмитриевич. Вроде как примета плохая.
– Стало быть, суеверен?
– В том то и дело, что нет.
– И впрямь странно. Ладно, поживем – увидим. Впереди поход, а вояка он знатный и офицер из него получится толковый.
Выйдя от командующего, Дмитрий с трудом перевел дух. За время ожидания он успел изрядно проголодаться, а поднесенная генералом теплая водка, оказавшись в желудке, настоятельно рекомендовала закусить и… выпить еще! Делать было нечего, и новоиспеченный прапорщик отправился к маркитанту.