Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя (Гонтмахер, Рогов) - страница 199

Генри Хейл (Университет Джорджа Вашингтона, Вашингтон)

С момента «официального роспуска» СССР прошло уже почти тридцать лет, но ученые до сих пор продолжают осмыслять долгосрочные последствия этого события. Сейчас в нашем распоряжении есть обширный корпус литературы о распаде Союза, но большая часть этих работ написана политологами и журналистами «по горячим следам», когда времени на размышление было недостаточно. Многие из таких работ вполне прошли проверку временем: авторам удалось выявить различные факторы, которые могли способствовать крушению коммунистического режима; вот лишь некоторые из них: идеологическое и моральное банкротство коммунизма как системы414; кризис доверия и вызванное им «бегство вкладчиков» от государства415; резкий рост национализма416; существовавшая в СССР практика привязки этничности к субъектам федерации417; осознанные или непреднамеренные шаги, предпринятые либо не предпринятые Горбачевым418; и действия Ельцина419. При этом, хотя теперь у нас есть большой массив работ, посвященных тому, как на сегодняшнюю Россию влияет наследие прошлого420, гораздо менее исследовано то, как сам процесс распада СССР – т. е. то, каким образом произошло его крушение и по каким причинам оно произошло именно таким образом, – продолжает влиять на политическую жизнь России. Есть, конечно, и важные исключения. Авторы многих из этих работ сосредотачивают внимание на том, как исчезновение СССР оставило постсоветскую Россию без институтов, с ущемленным чувством национальной гордости, жаждой восстановить свой прежний статус и подспудным имперским национализмом421. Многие другие ставят во главу угла последствия экономического коллапса, которые сопровождали политический крах, породив в 1990‐х годах политический хаос и создав предпосылки для возвышения Владимира Путина и роста напряженности в отношениях с Западом в 2000‐х422.

Но исследовательская повестка по-прежнему не сфокусирована на долгосрочных последствиях той причины крушения СССР, которую в прежних работах я расценивал как основополагающую, хотя зачастую ее и упускают из вида: особенности институциональной структуры СССР, заданной сочетанием этнофедерализма с наличием «региона этнического ядра» – региона, затмевающего собой все остальные в федеративной системе423. По причинам, на которых я подробнее остановлюсь ниже, практически все распавшиеся этнофедеративные государства имели в своем составе такой регион, так что, по моему мнению, подобная структура является по определению дестабилизирующей. Нельзя сказать, что СССР в этом отношении был изначально обречен, но он был, безусловно, весьма хрупким, и потому не стоит удивляться, что Михаил Горбачев не сумел сохранить Союз, хотя в действительности и был близок к этому. В российском контексте это означало, что крушение СССР разворачивалось в первую очередь в форме противостояния между лидером Союза (Горбачевым) и лидером региона-ядра – РСФСР (Борисом Ельциным). Это, в свою очередь, послужило спусковым механизмом для целой серии событий, обернувшихся для России долгосрочными последствиями, в том числе напряженностью в отношениях с соседями, внутренней напряженностью между русскими «этнонационалистами» и «имперскими» националистами (и тем более теми, кто националистами не были), а также циклическим чередованием стабильности и нестабильности; причем сейчас новая волна нестабильности представляется вполне вероятной.