Лаговский за товарища обрадовался и тотчас загрустил.
Со своими беду мыкать хоть и не весело, а все ж и не так горько.
— Э, Лаговский, — подпрыгивал вокруг него воробышком взъерошенный от радости Петр Анисимыч, — за нашим братом дело не станет. Погоди, пришлют к тебе. Тесно еще будет.
— Плохо шутишь, Анисимыч. — Черные укоряющие глаза Лаговского, всего мгновение назад добрейшие и растерянные, леденели, отстранялись.
— Да брось ты сердиться! — всплеснул руками Петр Анисимыч. — Я ведь чего прибежал? Лодка у меня хорошая, кой-какое барахлишко, корова. Без коровы здесь совсем худо, а с коровой — ничего. Сена заготовишь — ив потолок поплевывай. Телится хорошо, в феврале. Зимой с молоком. И детишкам хватит, и самому… Так что забирай и хозяйствуй.
Лицо бывшего инженера зарумянилось.
— Как же так, «забирай»! Этак нельзя. Не заплатив, я не могу. А денег тоже нет.
— Ты свое дворянство-то не выказывай. Не обижай простого человека.
— Но я действительно так… не могу. Не могу принять.
— Экое слово глупое — принять. А ты не принимай, а так бери.
— Я должен с женой посоветоваться.
— Во! — присев, хлопнул себя по коленкам возмущенный Петр Анисимыч. — Ну, так бог с тобой! Другому-то я все равно коровушку свою не отдам и не продам, потому что ты со своим «не могу» и вправду «занеможешь». Гони-ка мне, Лаговский, двадцатку за весь скарб, чтоб не думалось… Да не теперь, а когда деньги будут. Когда будут — пошлешь. Я напишу, куда послать.
Распорядившись своим движимым и недвижимым, Петр Анисимыч пригласил чету Лаговских на угощение. Беда говорят, одна не ходит, но радость тоже не без подружек: вечером прикатил желанный гость. Сам Лука Иванович Абраменков.
Лука, высокий, статный, в пенсне, с волосами до плеч, встал в дверях, сияя как солнышко.
И они ему оба, и Сазоновна и Анисимыч, заулыбались в ответ из-за стола так дружно и счастливо, что Лаговские обернулись.
Анисимыч привскочил, оперся руками на стол:
— Ну?
Лука засмеялся.
— С нами?
Лука засмеялся пуще девичьим своим ртом, полным красивых белых зубов.
— Вот ведь! — Анисимыч облегченно вытер со лба пот и сел.
— Да ты хоть гостя-то пригласи! — весело ужаснулась Сазоновна.
— Какой он гость! Этот гость брата родного роднее. А? Лука?
Лука подошел, обнял Анисимыча, обсмотрел, поцеловал его, и все складно, верно.
— Мы с ним по одному делу, — пояснил Лаговским Анисимыч. — Я здесь, он в Устьянске.
«Удивительно, — подумал Лаговский. — Этот человек, кажется, еще ни одного слова не сказал. Вернее, только одно-то и сказал, а уже и симпатичен и умен».
— Тебе в Устьянск надо еще возвращаться? — спросил Анисимыч.