Пятого января, перед крещением, получили деньги. В тот же день контора объявила, что седьмого, на Ивана Крестителя, будет рабочий день.
— Сама контора день указала! — шепнул Моисеенко Сазоновне.
Запустил станки, но за работой не глядел: о заработке ли думать? От станка к станку обходил своих людей.
— Как пошабашим, почистим станки, собираемся у фабрики и в какой-нибудь трактир пойдем, дело наше обсудить. Имейте при себе копеек десять на чай.
Хоть получка, а деньги не у всех. Жены тут как тут: не пропил бы, кормилец, последнее.
Ни минутки Анисимыч на месте постоять не мог спокойно — пришел час совершить дело жизни его. А в голове словно бы пустота, ни о чем всерьез подумать невозможно, мысли прыгают, тяжесть какая-то наваливается, томление духа и трепет.
Всех предупредил, а день не кончается. Покрутился возле Сазоновны, у станков своих покрутился, Ваню-приютского о чем-то поспрашивал. О чем — сам забыл.
Наконец все.
Пошли из фабрики. Волков его догнал. Вместе вышли. Собралось человек двадцать.
— Куда?
— «На пески», — сказал Моисеенко.
Пошли «На пески», в трактир. А там Лачин и его троица. Сидят в разных углах как сычи. Хоть Лачина Петр Анисимыч не знал, но не понравились ему эти чужаки. Подошел Петр Анисимыч к трактирщику и сделал заказ, да так, чтоб все слышали:
— Две четверти водки! Или нет — четыре!
— Четвертями водку не продаем-с!
Это Петр Анисимыч и без трактирщика знал.
— Коли нет, ладно! Пошли, ребята, в другое место!
Увел своих в Зуево, в кабак Кофеева.
Кофеев косится на гостей: народу — толпа, а заказ прескромный.
Поднял Петр Анисимыч стакан, а слова застряли. Это ведь как первое купание после долгой зимы. Все на него глядят, а он молчит. Тряхнул головой вдруг:
— Ну, это самое! Сами, братцы, знаете: как мы живем, лучше не жить. А потому мы должны взяться за дело и остановить работу. Просить от хозяина удовлетворения. За нас это никто делать не будет. Сами за себя должны постоять. Вы все ждете, пока манна с небес упадет, так те времена прошли, когда падала. Или думаете, бабы за дело возьмутся, а вы сложа руки сидеть будете? — Подумал: «Сто раз говорил эти слова, но ведь слушают».
Перехватил напряженный взгляд кабатчика.
— Прекратите! — сказал Кофеев. — Можете где угодно, только не у меня.
— Да мы… ничего! Мы… вот отдохнуть! — загудели рабочие.
— Уходите.
Тут Лачин в кабачок заглянул, а рабочие ему навстречу, и опять пошли «На пески». Взяли чаю.