— Ну-ка давай рассказывай, чучело! Расскажешь все — помогу тебе найти ключи, о которых ты говорил. Для могущественных людей нет ничего невозможного, а ты даже представить себе не можешь, насколько я могуществен.
— Если так, — стал серьезным испанец, — значит, ты мне послан Небом.
— Да-да, можешь мне довериться.
Испанец приподнялся и сдвинул брови:
— Я пьян, англичанин, но я не дурак. Не такой дурак, как ты полагаешь. И без меня и моей карты тебе ничего не перепадет.
— Вот и отлично. Даю тебе слово: с этой минуты мы компаньоны.
Пьяница еще малость покочевряжился, затем наконец освободил свою совесть от лежавшего на ней груза.
Когда исповедь была окончена, Тобиас Рид снова сделал знак Человеку в Черном. Тот вытащил кинжал из-за пояса. Испанец застонал:
— Эй, англичанин, что ты делаешь? Ты же дал слово!
— Как дал, так и взял. Обещания хороши только для тех, кто в них верит, — ответил Тобиас, но услышать эти циничные слова было уже некому: в это самое время Человек в Черном нанес его клиенту смертельный удар в сердце.
Затем он снял с шеи умирающего цепочку, на которой покачивалась какая-то странного вида нефритовая подвеска, и протянул ее хозяину. Тот сунул кулон в карман плаща-накидки, где уже покоилась сложенная вчетверо карта полуострова с отмеченным на ней маршрутом, по которому следовало идти к сокровищам. Карту испанец отдал ему сам.
Бросив свою жертву на земле и не испытывая при этом никаких угрызений совести, Тобиас Рид вышел из тупичка, предельно возбужденный тем, что ему довелось узнать. Человек в Черном шел за ним по пятам, тоже сильно взволнованный. Как только хозяин сел в карету, нанятые им головорезы растворились в неосвещенных улицах зловещего квартала.
Тобиас Рид, все еще возбужденный сказочной удачей и сделанным им открытием, приказал везти себя домой — его особняк, разумеется, находился в одном из самых лучших кварталов столицы, почти рядом с королевским дворцом.
— Ах, господин мой, — выскочил к нему секретарь, едва он успел переступить порог и отдать шляпу слуге. — Ах! Я уже отчаялся найти вас! Ужасная, ужасная новость! Ваша матушка…
Тобиас не дослушал; бледный как смерть, он взял из рук слуги шляпу, снова надел ее на голову и молча вышел. Ему и не было нужды слушать дальше: англичане наделены особой стыдливостью, помогающей им говорить самые кошмарные вещи, используя самые безобидные слова. Он опять тронулся в путь, чтобы вскоре оказаться у изголовья смертного одра своей матери. Боже, каким жестоким образом вырвали его из грез о сказочных сокровищах и связанных с ними тайнах!