Напоследок окинув меня взглядом, она повернулась к лестнице.
В палате, за занавесками из простыней, я наконец осталась один на один с Оливером. Спустя два часа я самостоятельно перестелила его постель и, воодушевившись тем, что у меня неплохо получилось, даже слегка отвлеклась от гнетущих мыслей.
Неожиданно шторки раздвинулись, и медицинская сестра провела ко мне Уолша. Я вскочила со стула.
– Как вы меня нашли? Вас прислала Кэт?
– Ваша сестра переживает за вас, мисс Софи, – проктор хмурясь оглядел Оливера и окружающую нас обстановку. – Горничная сказала, что утром вы просили собрать простыни. Я понял, где вас искать.
– Прошу, не рассказывайте Кэт, что я с Оливером! Она считает, что он убил графиню.
– А вы так больше не считаете? – прищурился Уолш.
– Возможно. Вы выяснили, откуда у Энтони трость maman?
– Пока нет. Но у меня такое ощущение, что мне все говорят неправду, и это меня раздражает. Мне снова нужна ваша помощь, мисс Софи. Если, конечно, вы согласитесь оставить мистера Конли на несколько часов.
Я колебалась.
– Медицинская сестра полагает, что его состояние стабильно. Вы ведь хотите доказать его невиновность?
Думаю, в эту минуту Уолш увидел в моих глазах азартные огоньки.
– Кто еще говорит неправду, проктор?
Мы шагали по Трампингтон-стрит, плавно перетекающей в Кингз Пэрейд.
– Кэнноны. Вам не показалось, что за ужином они вели себя неестественно?
– Часто переглядывались, – припомнила я. – Делали вид, что всё хорошо, хотя порой мне казалось, что они вот-вот взорвутся и наорут друг на друга.
– Скажите, мисс Софи, – осторожно начал Уолш, – вы не думали, что между вашей матушкой и профессором что-то было?
Я возмущенно взглянула на проктора:
– Хотите сказать, они были любовниками? Исключено! Допускаю, что он мог заинтересовать maman, но это никогда не зашло бы дальше платонической привязанности. Тайная связь с женатым мужчиной противоречила всем принципам графини.
– Одно дело – оградить от опасных отношений незамужнюю дочь, и совсем другое – если ты вдова в таком возрасте, когда уже можно не опасаться пересудов.
– Нет, – с сомнением протянула я. – Вы, вероятно, заметили, что я не слишком набожна. А для maman греховная связь являлась неприемлемой. Понимаете, это вопрос веры, а не общественной морали.
– А если бы профессор Кэннон был свободен? Если бы пообещал графине развестись с женой?
Я потерла подбородок, неохотно признавая, что в словах Уолша имелся смысл.
– Если бы не связанный обязательствами джентльмен сделал ей предложение, тогда, пожалуй, она не усмотрела бы в этом ничего предосудительного.