Пытаясь совладать с дрогнувшим голосом, Мэри заглянула в заварочный чайник.
– Надо подлить еще кипятку. Одним словом, душенька, я уехала в Англию с разбитым сердцем, под которым носила ребенка. И главной моей заботой стало сохранение репутации порядочной женщины. В поезде я встретила симпатичного магистра гуманитарных наук, который ехал в Лондон на каникулы. Он влюбился в меня с первого взгляда.
– Это был Уилфрид Кэннон? – ахнула я. – Вы не рассказали ему о своем положении?
Мэри вздохнула:
– Признаю, я поступила скверно. Но поставь себя на мое место! Я была одна в чужой стране. Клеймо позора закрыло бы передо мной все двери. Не торопись осуждать меня, Софи.
Она замолчала, собираясь с мыслями. Я чувствовала, что такое признание требует серьезных усилий.
– Я сразу начала встречаться с Уилфридом, а когда объявила ему, что жду ребенка, я уже была хозяйкой поместья с годовым доходом в тысячу фунтов. Стипендиат, только начинающий преподавательскую карьеру, о таком даже мечтать не мог. Разумеется, он сделал мне предложение, и я стала миссис Кэннон.
– Профессор никогда не упоминал о ребенке.
– Ребенок родился мертвым. После тяжелых родов я больше не могла иметь детей. Это моя расплата за ложь. Увы, мы поздно понимаем, как высока ее цена.
Я с сочувствием посмотрела на Мэри, которая слишком старалась показать, что боль осталась в прошлом. Ее выдали глаза.
– Вы так и не полюбили мужа? Его любви хватило на двоих?
– Его любви? – горько рассмеялась Мэри. – Потеряв ребенка, я потеряла и Уилфрида. Он замкнулся в себе, с головой ушел в преподавание и всё реже приезжал ко мне. Мы уже давно стали чужими друг другу.
– Почему тогда вы не развелись? – спросила я. – У каждого из вас появился бы второй шанс найти свое счастье.
Мэри покачала головой и ласково погладила меня по руке.
– Какой же ты еще ребенок, Софи! Ты искренне веришь, что одной любви достаточно для счастья? Уилфриду было удобно иметь состоятельную жену, он мог позволить себе любую прихоть. Оглядись вокруг: разве такая обстановка по карману простому профессору Кембриджа?
Только теперь я сообразила, что Мэри права. Старинная мебель, раритетные книги, картины, несомненно приобретенные у европейских коллекционеров, – всё это стоило немалых денег.
– Я убеждала себя, что несу наказание за ошибку, совершенную в молодости. Но всякому терпению приходит конец. И связь Уилфрида с твоей матушкой стала последней каплей. Я решила, что больше не буду его содержать: пусть уходит к ней. Я сказала, что подаю на развод, и он ничего от меня не получит.