Вот и крепость! Каменная ее грудь поднялась еще выше. Надстроенные сторожевые вежи в три боя — внизу дубье, сверху сосна — глядели на Днепр. Да и Боричев изменился — кругом новые избы, и много щепы выброшено на дорогу, чтобы не месить грязь осенью. Распахнулись широко Кузнецкие ворота, повалило мычащее стадо. Хлопали бичи, вскрикивали погонщики, весело здоровались с вратниками в грубых шеломах, с секирами в руках.
Если Подол изменился, то Гора стала неузнаваемой. Детинец был расширен чуть ли не в два раза, срыто старое кладбище, снесены курганы, стоявшие здесь со времен Аскольда, перекопаны валы. Повсюду высилась каменные и деревянные постройки. Некоторые из них своим внешним видом очень уж походили на княжеские хоромы.
Какая-то тень тревоги прошла но лицу Добрыни.
— Человече, — обратился он к мужчине, тащившему связку сыромятных ремней на плече, — чьи это хоромы?
— Те, что убелены известью?
— Те самые.
— Бояр Чудиных, а с каменной резью — воеводы Свенельда. То бишь сына его… Воевода помер.
— А эти? — повернулся в другую сторону Илейка, показывая на крепкий каменный дом в два этажа с небольшим теремком под золоченою кровлей.
— Это Чурилы Пленковича! — с гордостью ответил человек. — Хорош-ить! Новгородцы строили! Спор зашел у них с Чурилой — сумеют ли камнем выложить дом, чтоб крепче греческого был, и деревянную резьбу-красу сохранить. И сделали. Молодцы новгородцы.
— Да, красны хоромы, — задумчиво бросил Добрыня, — А там вон белеют в саду, словно алатырь-камень?
— Строил Дунай-боярин, а продал Судиславу-боярину, — отвечал словоохотливый человек.
Он стал подробно рассказывать о постройке Десятинной церкви. Добрыня его не слушал, сказал Илье:
— Избы в хоромы обращаются, дружины — в боярство. Биться им в бане прутьями! Великую скудость примет наша земля.
— Красен град Киев, первостольная Киянь, — хвастался человек. — У Византии — Царьград, у Руси — Киев, и более нет подобного на земле.
— С богом, добрый человек, — кивнул головой Добрый я, и тот пошел, встряхнув на спине связку ремней.
Поехали дальше, не переставая удивляться небывалому шуму Горы. Скакали дружинники, сверкая шитыми золотом шапками с красными верхами, развевая по ветру богатые плащи, словно крылья. Тяжелой поступью шли ополченцы, хлопали о землю коваными каблуками. Богатый вельможа скакал на охоту, а за ним сокольничьи; тянулись на Житный торг телеги с мешками, степенной походкой шли богатые киевлянки, позванивали запястьями крученого золота. Отовсюду из-за оград вздымалась большими сугробами черемуха, пахла одуряюще.