Она оделась в вечерний наряд скалолазов — альпинистскую одежду, только чистую. Волосы, прежде спрятанные под шапкой, оказались светлыми, длинными и прямыми. Виктория сидела, повернувшись ко мне, и, кажется, на миг выпала из общей беседы. Она не сводила с меня глаз. Не знаю, может, ждала чего-то. Сигнала. Новостей по делу Шмидов. Или просто кивка.
Я видел, что она встает, но я уже положил на стойку евро и опередил ее — соскользнул с барного стула и вышел. Вернувшись в номер, я запер дверь.
* * *
Посреди ночи я проснулся от хлопка, похожего на выстрел. Я сел. Сердце дико колотилось. Ветер сорвал с окна ограничитель, и теперь тот громко стучал о раму. Я лежал без сна и думал о Моник. О Моник и Треворе. До самого рассвета я так и не заснул.
* * *
— По прогнозам ветер потихоньку стихает. — Гиоргос налил мне кофе. — Завтра вы точно до Коса доберетесь.
Я кивнул и посмотрел в окно полицейского участка. Остров уже третий день отрезан от мира, но на портовой суматохе это, похоже, никак не сказалось. Впрочем, так уж оно тут все устроено: жизнь идет дальше, даже если тебе кажется, будто она совершенно невыносима. Или, может, именно поэтому.
К нам подошли Кристина и еще кто-то из полицейских.
— Ты угадал, Гиоргос, — сказала она, — Шмид купил «люгер» у Маринетти. Он узнал Франца по фотографии. Говорит, тот заходил к нему в магазин вечером за день до того, как пропал Джулиан. Маринетти решил, будто Франц коллекционер. Он купил «люгер» и итальянские наручники, тоже времен войны. Маринетти, естественно, божится, что «люгер» был запаян.
Гиоргос кивнул. Вид у него был скорее довольный, а не раздраженный. Когда я ранее удивился, зачем Францу понадобилось тащить с собой из Калифорнии оружие, Гиоргос предложил поговорить с Маринетти — торговцем антиквариатом из Потии. По словам Гиоргоса, в подвале у Маринетти столько итальянских и немецких военных трофеев, оставшихся со времен оккупации Калимноса, что торговец их и сам с трудом вспоминает.
— Ну что, дело раскрыто? — спросила Кристина.
Гиоргос обернулся ко мне, будто хотел переадресовать вопрос.
— Завершено, — ответил я, — но не раскрыто.
— Почему?
Я пожал плечами:
— Например, у нас нет тела, позволяющего понять, что именно произошло. Возможно, наши близнецы-братья сейчас летят на самолете в Штаты и смеются над тем, как ловко нас разыграли.
— Вы же и сами в это не верите, — ухмыльнулся Гиоргос.
— Не верю. Но пока мы допускаем, что события могли развиваться иначе, мы имеем право сомневаться. Физик Ричард Фейнман сказал, что в любых утверждениях точность отсутствует, а существуют лишь различные степени вероятности.