— Что это за шум?
— Немцы начали артиллерийскую и авиационную подготовку, после которой, думаю, следует ожидать большого наступления, — ответил генерал Л. В. Ветошников.
— Где, по вашим предположениям, противник нанесет главный удар?
— Учитывая разведывательные данные предшествующих дней, можно ожидать, что немцы нанесут главный удар из района Волчанска на нашем правом крыле. Это наиболее вероятно, так как противник, видимо, нащупал наш стык с 21-й армией.
— Да, пожалуй, это наиболее вероятно. Враг попытается искать решение там, ибо Ольховатку он долго будет помнить. Подумайте, откуда и что можно снять, что перебросить на угрожаемое направление для контрудара. А я пойду на наблюдательный пункт.
Было около пяти часов, когда мы с Попелём поднялись на высоту 209,6, где находился наблюдательный пункт. Авиация врага бомбила не только боевые порядки войск, но и все селения и хутора, лежащие в глубине обороны.
Я связался по телефону с С. М. Рогачевским, спросил, что нового, пытался шуткой поддержать этого славного комдива.
— Трудно сейчас сказать что-нибудь определенное, — ответил Рогачевский. — Донесения командиров частей пока успокоительные. Посмотрим, что будет дальше.
— Где ожидаешь удара?
— Думаю, что мне снова, как и под Волчанском, придется пройти путь на Голгофу. Слишком заметно сосредоточение немцев против нашего правого соседа.
Стоявший рядом Н. К. Попель слышал этот разговор.
— Что ж, Дмитрий Иванович, — просто сказал он, — я снова отправлюсь к полковнику Рогачевскому. Если главный удар обозначится в другом месте, я быстро сманеврирую на опасное направление.
За время войны мы так научились понимать друг друга, что зачастую не нужно было слов. Я с признательностью сказал:
— Ты прав, там необходимо побывать. А мне надо находиться здесь и управлять войсками. Ни пуха тебе ни пера!
В 7 часов утра уже можно было окончательно определить главное направление удара гитлеровцев. Как доложил полковник Рогачевский, его правый сосед — 124-я стрелковая дивизия, атакованная большим количеством пехоты и танков, отходит в северо-восточном направлении, оголяя фланг и тыл его соединения. Перед фронтом дивизии — до двух пехотных полков противника при 50 танках. Они атаковали участок 680-го полка. Первая атака была отбита.
Через полчаса после этого доклада над боевыми порядками дивизий полковников Рогачевского и Родимцева появилось до 60 пикирующих бомбардировщиков под прикрытием истребителей. У меня авиации не было. Приказом командования фронта она была переброшена на другое направление. Я немедленно доложил о складывающейся обстановке командующему фронтом. Моим сообщением о ситуации на 7 часов утра маршал Тимошенко, видимо, остался доволен и пожелал нам успеха. Меня же неотступно преследовала мысль: где взять хоть одну стрелковую дивизию и по меньшей мере две танковые бригады, чтобы поддержать 680-й и 34-й гвардейский стрелковые полки и не дать врагу прорвать их оборону? Год войны научил простой истине, что если своевременно не залатать дыру прорыва и немецкие танки выйдут на оперативный простор, то потом потребуется в десять раз больше сил и средств, чтобы выправить положение.