Приёмщик скота пригласил директора, зоотехника и ветврача мясокомбината посмотреть скот, все согласились, что такого откормленного скота они никогда не видели.
В «Михайловской правде», а через неделю и в областной газете появились статьи и фотографии скота. Читали газеты и в колхозе имени Будённого. Остальной откормленный скот продали мясом на рынке.
Ничего не смогли сделать Стручалин и Петухов против надвигающегося голода. Правая сторона Хопра до весеннего разлива получила триста центнеров пшеницы. Как делить их на все колхозы правобережья? Решили отдать семена колхозу имени Будённого. А он, высевая по центнеру на гектар, засеял триста гектаров.
Лесхоз дал колхозу по двести центнеров овса и ячменя, и на общественное питание шестьдесят центнеров пшеницы. У станичного совета был запас зерна ещё с двадцатых годов, да ежегодно засевалось общественное поле до 1925 года включительно.
Ежегодно доходы от зерна превышали расходы. Ежегодно создавались запасы. Давал совет ссуду крестьянам на посев, но с возвратом.
Снова, как и в двадцатые годы, станица Прихопёрская и прилегающие хутора явились островком, где не было голода. Недоедание было, но голода не было. А кругом был. Там же, где был голод в 1921–22 годах: на Украине, на Дону, на Кубани, нижнем и среднем Поволжье, Урале, т. е. в тех местах, где сеяли злаковые культуры, и они давали хорошие урожаи.
План весеннего сева повсеместно был сорван. Придубровские и Прихопёрские хутора не сеяли. Сеяла одна станица и то десятую часть того, что она должна была посеять. Кумылженские хутора сеяли мало: у них и семян было мало, и тягловая сила вышла из зимовки тощей. Быки и лошади падали в борозде. Бабы — погоняли, били их палками, но они не вставали. Бабы ревом ревели над ними, утирая глаза и носы концами платков.
Приезжие вооружённые люди не только изымали хлеб у колхозников; в станице Прихопёрской они сняли с работы председателя колхоза Сенчукова и назначили председателем двадцатипятитысячника — волжского бурлака[52] и сына бурлака, но члена партии, который понятия не имел о сельском хозяйстве. После весеннего сева пахать пары не стали. Люди отдыхали, а новый председатель и «в уст не дул».
На бюро Райкома, проходившем в апреле месяце, и на котором Сенчуков и Горшков не были из-за разлива Хопра, Ивана Павловича Горшкова отстранили от обязанностей секретаря первичной парторганизации и поставили приезжего. Степана Ефимовича Сенчукова поставили зав. овцефермой, где было всего двести голов овец. Колхозники говорили:
— Потерпи, Степан Ефимович, через год на отчетно-выборном колхозном собрании изберем председателем колхоза тебя. Мы немного растерялись перед наглостью приезжих. Мы подберем нюни и всех приезжих прогоним.