— Савелий, сдержи слово. Послезавтра привези. А через полгода приедешь и увезёшь её вместе с сундуком.
В этот же вечер, когда Агриппина уехала с Савелием, на улицах пошли разговоры:
— Вот оно, оказывается, в чём дело, она больная, — говорила одна женщина.
— На личко — яичко, а внутри — болтыш, — говорила другая. И полетела сплетня по станицам Хопёрского округа. «Добрая слава лежит, а худая — по свету скачет». И сватов к Христине — как бабка отшептала, как кто дубиной отводил. Были случаи, когда ехали люди сватать Христину, останавливались у колодца воды попить да спросить, где невеста живёт, а местные жители рассказывали, что Христина больная, и сваты возвращались домой.
Когда Христине исполнилось девятнадцать лет, она перестала ходить в церковь, на посиделки, игрища. Кое-когда Христина, проходя мимо баб на улице или переулке, слышала себе вослед: «Какая красота, а больная!» Поэтому, когда к ней пришли свататься отец и сын Клименки, Христина сразу дала согласие. Жених, Клименко Трофим, был заславным[16] сапожником. Люди говорили: «Если Клименки сошьют сапог, то голенища порвутся, а сапог воду не пустит». Внешний вид Трофима был неважный. От постоянной сидячей работы он был сутул и ходил как-то боком, у него был несуразно большой нос, весь в оспинах, а на конце носа чёрная родинка. Но главное — он был иногородним.
Для казачки выйти замуж за иногороднего — великое бесчестье. Для иногороднего женится на казачке — великая честь.
К мужу Христина относилась уважительно, к свёкру и свекрови — почтительно. Они ей отвечали тем же. За год замужества Христина научилась всему, что должна знать и уметь неказачка, живя среди казаков: она шила и вязала, вышивала крестом и гладью, пряла коноплю и лён, ткала полотно не хуже свекрови. Ученицей Христина была прилежной и понятливой. Сперва её изделия носила продавать свекровь, а потом стала сдавать приказчику в лавку. Христина преобразила двор Клименко. Большую часть двора они с мужем осенью вскопали. Летом пригласили родных из воронежской губернии в гости, а заодно и выкопать колодец. Приехали отец с сыном, разложили вечером по усадьбе свои тарелки. Утром проверили и определили, где надо копать. Христина посадила огородные культуры, смородину, крыжовник. Весной вокруг усадьбы посеяли подсолнух, и весь двор превратился в единый букет. А между грядками дорожки обсадила астрами, настурциями, крестовником. На улице, у ворот Клименко, как и у других — скамейка. Христина с внутренней стороны во дворе посеяла «ночную фиалку». Долго люди не знали, почему со двора Клименко пахнет фиалкой. Но это ещё не всё. Плети тыкв, посаженных между крыжовником и смородиной, пустила по забору, а осенью, на удивление всем прохожим, на заборах у Клименко висели огромные белые, жёлтые и полосатые тыквы.