— Лодки как раз есть, из деревни они угнаны на этот берег. Там колхоз был. Война началась — людей эвакуировали, а лодки, чтобы врагу не достались, перегнали на этот берег и по загубинам спрятали. Если не хватит — с Кучезера еще доставят.
Ковалев хотел было спросить у начальника разведотдела, кто будет командовать операцией, но не решился. Хотя, что гадать, по-видимому, разгромить гарнизон финнов в Ондозере поручат его разведроте, а значит — ему.
— Николай, насчет лагеря военнопленных в деревне ты комбригу не говори, — вдруг заявил Афанасьев.
Ковалев вопросительно посмотрел на него.
— Почему?
— Не говори и все, — настаивал начальник разведотдела.
— Но комбриг, как я понимаю, должен знать. Кроме того, при проведении операции это надо будет учитывать, чтобы под огонь не попали пленные.
— Во-первых, у тебя нет совершенно точных данных, что в Ондозере находится лагерь военно-пленных. Тебе могло и показаться. Во-вторых, а это главное, Солдатов не любит, когда говорят о пленных. Для него все пленные — трусы, предатели. Словом, это может повлиять на ход операции. А там, на месте, мы сами разберемся.
Когда Афанасьев сказал «на месте сами разберемся», командир разведроты понял, что на Ондозеро они пойдут оба, но возглавит десант сам начальник разведотдела.
— Сначала нападение на гарнизон предполагалось провести по суше, севернее Ондозера. Но проведенная разведка третьим батальоном показала, что до деревни скрытно пройти трудно. Подтвердил это и захваченный язык.
— Языка брал тоже третий батальон? — спросил Ковалев.
— Да, за ним ходил помначштаба батальона Бутылин, — ответил Афанасьев. Затем достал из кармана гимнастерки часы, посмотрел время и стал сворачивать карту. — Пора идти к комбригу.
Уже в приемной всегда спокойный и уравновешенный Ковалев вдруг разволновался: ему почему-то стало казаться, что разведку западного берега Ондозера надо было вести более основательно. Станет подполковник расспрашивать дотошно, и он начнет спотыкаться. Знай заранее, что именно там готовится операция, он бы прощупал деревню не в бинокль, а на брюхе, у самого гарнизона.
Афанасьев, заметив волнение, истолковал его по-своему и успокаивающе похлопал по плечу: «Не дрейфь, он тоже когда-то был капитаном!»
Они вошли к комбригу, и Афанасьев доложил:
— Товарищ подполковник, прибыли по вашему приказанию.
— Ну вот и наша разведка явилась, — не вставая, проговорил Солдатов. — Так сказать, глаза и уши бригады.
У комбрига находились батальонный комиссар Девяшин, начальник политотдела Калачиков и начальник штаба майор Сергеев.