Подпольщики, узнав от одного немецкого моряка, сочувствующего Советам, о том, что германская разведка усиленно разыскивает русского матроса Ивана, порекомендовали Назукину временно притаиться. Он выезжает для организации революционной работы в Балаклаву.
В ночь на 8 мая Назукин приехал в Балаклаву, а уже вечером был арестован. Он остановился у одного из балаклавских большевиков. Тот где-то скрывался, его искали, и Назукина задержали случайно.
— Кто такой?
— Кузнец, безработный. Зашел к хозяину, чтобы договориться пойти с ним завтра на рыбалку, а он, оказывается, уехал…
Документы у Назукина были в порядке. Не придерешься. Но его продержали в «клоповнике» больше двух недель и неоднократно допрашивали с «пристрастием». Синяки на лице еще больше изменили его.
Здесь он тяжело заболел. Дело в том, что еще на подводной лодке от холода и сырости Назукин начал ощущать ломоту и боли в ногах и пояснице. Прошедшей зимой во время поездки по деревням до нитки промок под холодным дождем и простудился. С тех пар его нередко стал мучить ревматизм. К врачу не обращался, надеясь, что все пройдет само собой. Он даже не заикнулся об этом в горкоме партии, когда оставляли на подпольную работу. Теперь болезнь обострилась.
Тем не менее немцы выпустили Назукина только под домашний арест. Но еще будучи под арестом, еле оправившись от болезни, он возобновил подпольную работу. Установил связи с подводниками, рабочими и рыбаками, вовлекал в подполье новых борцов, инструктировал людей, выделил надежного человека для поездок в Севастополь за листовками, начал создавать подпольную боевую дружину, двух товарищей направил агитаторами по деревням.
Наконец, и домашний арест был снят. Немцы хотели послать Назукина на работу в механические мастерские, но, сославшись на болезнь, он отказался.
Несколько недель Назукин жил в семье рыбака Генали. Вспоминая об этом, дочь рыбака Евдокия Федоровна говорит: «Помню, к моему отцу пришел Василий Воронкин, по специальности строитель, и попросил оказать помощь больному матросу. Это был Назукин. Рискуя жизнью, наша семья укрывала его… В моих воспоминаниях он остался как мужественный человек, горячо любивший людей и жизнь»[13].
С радостью узнал Назукин о том, что в Севастополе, несмотря на террор оккупантов, рабочие военного порта и Морского завода в связи с захватом немцами 18 миллионов рублей, присланных ранее Советским правительством для выдачи заработной платы, провели мощную забастовку протеста. В ней участвовало свыше 5000 человек.
Севастопольская подпольная большевистская организация продолжала расти, накапливать боевые силы. Был создан склад оружия. Окрепли связи с немецкими солдатами и матросами. Среди них росло революционное брожение. Они уже отваживались на проведение открытых митингов и поговаривали о необходимости создания у себя Совета солдатских и матросских депутатов.