Москва радушно встретила делегатов. На вокзале их ждали представители ВЦИК и Московского Совета с автомашинами. Ночью прошел дождь, было прохладно, но столица казалась только что умывшейся, посвежевшей.
С волнением вошел Назукин в Спасские ворота Кремля. Впервые он увидел внутри эту древнюю крепость столицы русского государства. Большой царский дворец, огромные соборы, царь-колокол, царь-пушка… И часовые — курсанты военного училища имени ВЦИК в новенькой красноармейской форме. «Был царский Кремль, теперь наш», — с гордостью думал Назукин.
На открытие съезда 6 ноября большинство делегатов пришло задолго до назначенного часа. Многие из них, как и Назукин, еще не видели Ленина. Некоторые предполагали, что появится он как-то торжественно, помпезно. Но вот разнесся слух, что Ильич уже пришел и беседует с делегатами. Назукин много слышал рассказов о простоте и скромности Ленина, о близости его к народу, и вот это подтверждалось вновь.
В зале наступила удивительная тишина, которая сразу же сменилась оживленным приглушенным говором. Многие встали со своих мест, иные начали продвигаться вперед, к сцене. Это движение прервали звонок и голос Якова Михайловича Свердлова:
— Прошу занять места.
Назукин вместе с земляками сидел в середине зала. Когда рядом с Свердловым появились Ленин, и другие руководители партии и правительства, вспыхнули бурные аплодисменты.
— Ленин… Ленин… Ленин…
Это волнующее, крылатое слово как бы плескалось по залу в шторме оваций.
Под новый грохот аплодисментов Владимир Ильич был избран почетным председателем съезда.
Назукин любовно всматривался в дорогие черты Ильича. Да, он такой же, как на портретах, но сходство далеко не полное. «Это потому, что я вижу его сам, настоящего, живого, в движении, с прищуром веселых глаз и доброй улыбкой», — решил Назукин.
Свердлов предоставляет слово Ленину, и он быстро проходит к трибуне. Все делегаты встают и снова долго рукоплещут любимому Ильичу.
Все же Назукин несколько огорчен. Оказывается, Ленин отнюдь не гигант, не богатырь, как представлялось в юности, а обычный, среднего роста человек. Заметно поношенный костюм как бы подчеркивал эту обычность.
Но вот Ленин заговорил. Заговорил горячо, легко и просто, и огорчение Назукина сейчас же улетучилось. Он целиком оказался во власти пламенной ленинской речи, его больших и ясных мыслей, его энергии и огромного человеческого обаяния.
Владимир Ильич рассказал о том, что достигнуто и завоевано за год революции. Он отметил, что «от нашей полной беззащитности, от последней четырехлетней войны, которая оставила в массах не только ненависть угнетенных людей, но и отвращение, и страшную усталость, и измученность, которая осудила революцию на самый трудный, тяжелый период, когда мы были беззащитны перед ударами германского и австрийского империализма, — от этой беззащитности мы пришли к могучей Красной Армии». Ничего не скрывая и не смягчая, Ленин говорил делегатам суровую правду о грозной опасности, нависшей над республикой рабочих и крестьян, о тяжелом положении на фронтах, об огромной разрухе в стране и надвигающемся голоде, о величайших трудностях советского и хозяйственного строительства. Но главное было в том, что Ленин заражал делегатов своей неиссякаемой бодростью и непоколебимой верой в конечную победу революции, великой силой своей души.