— Есть! — послышался возбужденный голос эксперта. — О, даже две!
Изотов подошел ближе и успел увидеть, как стоящий на небольшой стремянке криминалист осторожно извлекает пинцетом изо рта жертвы сережку в серебристой оправе.
— Проверьте на отпечатки, — бросил полковник, вновь подумав, что и от этой стандартной процедуры никакой пользы, очевидно, не будет. Если их ни разу не было до сегодняшнего дня, то было бы наивно полагать, что преступник неожиданно поглупел и оставил свои следы там, где их будут искать в первую очередь.
Ножницы щелкнули, перерезая почти невидимую, но прочную леску. Голова убитой непременно бы упала в грязную траву, но эксперт крепко ухватил рукой обрезанный кусок лески и начал осторожно спускаться по ступеням раздвижной лестницы.
«Выйду ночью в поле с конем, — послышалось из левого кармана брюк полковника, — мы пойдем с конем по полю вдвоем…»
— Да, Дмитрий Романович, — в присутствии посторонних Изотов обращался к начальнику управления исключительно по имени-отчеству, — да, очень похоже. Насколько очень?
Виктор Борисович обернулся на оставшееся без головы тело, которое все еще сиротливо жалось к потемневшему от времени деревянному столбу.
— Как под копирку, — наконец ответил он Хованскому. — Что, и у вас есть новости? Надеюсь, хорошие? Как уходил? В какое время?
Лицо Изотова, и без того мрачное, окончательно почернело.
— А в какое время вернулся, хоть это они знают? Ясно. Значит, в одиннадцать вечера его дома не было, и где он был, мы не знаем. Что можно сказать, Дмитрий Романович? — Оскал, появившийся на лице полковника, слабо напоминал усмешку. — Похоже, этот труп на нашей совести.
Два часа спустя Виктор Борисович сидел в кабинете Хованского, упорно игнорируя любезно поставленную ему под нос чашку кофе.
— Мы должны принять решение. Должны принять решение прямо сейчас. И решение может быть только одно. — После каждой фразы Изотов ударял кулаком по столу, отчего стоящая перед ним чашка подпрыгивала, а кофе норовил вылиться через край.
— Ты чего лозунгами заговорил, Витя? — огрызнулся в ответ Дмитрий Романович. — Я политинформацию сам проводить умею. Что такого в этом деле изменилось, скажи мне, что ты собрался решения принимать?
— Что изменилось? — опешил полковник. — Дима, ты это серьезно спрашиваешь? Тебе еще раз показать фотографии? Это же не просто убийства, это казни какие-то, средневековые! И все это у нас под носом творится.
— Ты у нас прямо капитан очевидность, — вздохнул Хованский, — хотя погоны вроде полковничьи. Свои фотографии сам и разглядывай. В конце концов, ты это дело ведешь.