— Не скажи, — наконец собрался с мыслями Николай Федорович. — А Наташкин муж? Я его как первый раз увидел три года назад, так он мне сразу не понравился. С гнильцой человек, только хитрый больно. Так что, в чем гниль его, не скажу, но что с гнильцой, это я точно чую. А уж Игорь Владимирович и подавно, у него на людей чутье всяко получше моего было. Он же не просто так с ним в этот приезд даже словом не перемолвился.
— Спасибо, — кивнул Лунин и, желая сделать супругам приятное, соврал: — Вы мне очень помогли.
Выйдя из домика Красильниковых, решительным шагом Илья направился в сторону главного здания. Миновав усыпанные красными гроздями заросли калины, Лунин замедлил шаг, а затем и вовсе в нерешительности остановился. Неожиданно в голову ему пришла мысль, что стройная фигура в белом купальнике, по-прежнему в одиночестве лежащая на одном из многочисленных шезлонгов, в настоящей момент является самым подходящим объектом для допроса. В пользу этой мысли было несколько весомых факторов. Во-первых, она была в поле зрения и, как показалось Илье, тоже обратила на него внимание, а значит, визуальный контакт уже установлен; во-вторых, женщина была у бассейна одна, из этого следовало, что откровенному разговору помешать никто не сможет. Третьим, но, возможно, самым весомым обстоятельством был раздельный купальник, две белоснежные полоски которого ярко выделялись на фоне безупречно загорелой кожи.
— Лунин Илья Олегович, следователь, — продемонстрировал удостоверение Лунин, пытаясь разглядеть глаза женщины сквозь темные дымчатые стекла очков в широкой оправе.
— А мне и показать-то вам нечего. — Лежащая на шезлонге женщина непринужденно потянулась, и Лунин с трудом смог отвести взгляд в сторону от ее туго обтянутой тонкой тканью груди.
— Ничего, — пробормотал Илья, усаживаясь на соседний шезлонг, — я и так увидел больше, чем мог рассчитывать.
— Как я понимаю, — Яна стремительно села, оказавшись с Луниным лицом к лицу, — увиденное не очень соответствует вашим ожиданиям? Убитая горем, заплаканная вдова, укутанная в черный платок. Это вас бы устроило больше?
— Ну почему, — вздохнул не ожидавший такой агрессии Лунин, — мне очень нравятся открытые купальники. А что, горем вы совсем не убиты?
— Ну почему, — передразнила его собеседница, — но я не хочу доставлять удовольствие своим деткам. Их, знаете ли, мои слезы очень порадуют.
— Вряд ли кто-то из присутствующих в доме зовет вас мамой.
— Вряд ли. — Яна кивнула и набросила на загорелые плечи полотенце.
— Судя по всему, симпатии обеих сторон взаимны.