Гвен перебила его:
– В Нью-Йорке она сказала мне, что между вами все было кончено еще до моего приезда.
– Я говорил тебе то же самое.
– И я ей поверила, но на самом деле она все равно хотела тебя, даже тогда?
– Когда?
– Я уже сказала. В Нью-Йорке. Разве не об этом вы говорили по телефону?
Лоуренс выглядел озадаченным:
– По какому телефону?
– Перед тем, как мы легли спать в последнюю ночь.
– Дорогая, мне тогда звонила не Кристина. Это была Верити.
Гвен отступила назад и уставилась на него:
– Но Кристина сказала мне, что она надеялась остаться твоей любовницей после того, как мы поженились.
– Это было невозможно. – Лоуренс поморщился. – Я знаю, она пыталась создать впечатление, будто между нами все еще что-то есть. Она любит провокации. Но клянусь, после нашей свадьбы у нее не было шансов! – (Слезы обожгли веки Гвен.) – Именно поэтому после нашей свадьбы я предпочел отправиться на Цейлон один – чтобы положить конец этой истории.
– Значит, ты уехал не по делам?
– Она поддержала меня после смерти Кэролайн. Я был раздавлен. Она помогла мне прийти в себя. Я должен был расстаться с ней мягко.
– Ты не любил ее?
– Я был привязан к ней, но это не любовь.
– Но почему ты был таким отчужденным, когда я только приехала сюда?
– Потому что я любил тебя и боялся.
– Чего?
– Я потерял Кэролайн. И думал, что не заслуживаю второго шанса. Наверное, я боялся потерять тебя.
Гвен утерла слезы радости, катившиеся по ее щекам, и пощипала кожу на виске, чтобы снять начинавшуюся головную боль. Момент настал. Теперь ее очередь. Лоуренс протянул руку и погладил ее по щеке. Гвен взяла его руку и открыла рот, чтобы заговорить, но замешкалась, и в этот миг, за долю секунды, которая могла изменить ее жизнь, осознала, что просто не может этого сделать.
Мир застыл в тишине, каркнула одинокая ворона. Досадуя на свою трусость, Гвен втянула носом лесной запах деревьев и попыталась собраться с мыслями. Она не могла просто выложить правду и смотреть, как все рушится. Лоуренс доверял ей, делился с ней самыми сокровенными чувствами, своими страхами, надеждами, горестями. Но потом кое-что еще пришло ей в голову.
– Почему ты изменил отношение к Сави и пригласил его к нам?
Лоуренс вздохнул:
– Вероятно, я ошибался насчет него, вот и все.
Гвен заметила на его лице выражение, которое ее встревожило: выражение глубокого страдания.
– Что с тобой? – спросила она.
Он сглотнул и отвернулся.
Гвен взвесила в уме слова Фрэн. Если ее сестра права и Лиони действительно не дочь Сави, тогда она сможет сказать Лоуренсу правду, но, может быть, не сейчас. После стольких лет молчания ей хотелось прокричать во весь голос, что она честная женщина и не совершала того ужасного, ужасного поступка, в котором себя подозревала. Но ей нужно еще немного подождать, подождать, пока она не найдет доказательств своей невиновности.