— Нельзя только думать о себе, Ажибек, и жить за счет других. Так все равно свое счастье не построишь. Ты старше этих ребят и потому, наоборот, должен заботиться о них, учить всему хорошему.
— А я и так учу этих недотеп. День и ночь им твержу: уважайте старших! А кто не слушает, того — по шее.
И трудно было понять: всерьез говорит Ажибек или смеется над председателем.
— Не нравятся мне твои рассуждения, парень. «По шее»! Не в ту сторону тянешь. А ну-ка давай поговорим, — предложил Нугман, тяжело слез с коня и сел рядом с Ажибеком.
В этом было что-то необычное, — вечно занятый председатель тратил на нас бесценное время да еще собирался обсуждать наши ребячьи отношения. Ажибек тоже забеспокоился, отсел от Нугмана подальше. На всякий случай.
— Не бойся, я не кусаюсь, — председатель снова улыбнулся, на этот раз по-доброму и как-то грустно, словно ему стало очень жаль Ажибека.
А тот не любил, когда его жалели. Бывало, посочувствуешь, спросишь его: «Ты почему хромаешь? Упал, да? Пойдем к моей маме, она тебе примочку поставит». А он тебе: «Катись отсюда, пока я тебе самому не выдернул ноги!»
Вот и сейчас Ажибек рассердился и дерзко сказал:
— Ха, чтоб я да боялся каждого встречного? У меня не заячье сердце! Нет уж! А чего мне вас пугаться? Чего? Ну, поколотите, намнете бока, а потом я вырасту и поколочу вас раз в десять сильнее. Вы же тогда будете старым и слабым!
Мы похолодели: ну, сейчас Нугман огреет наглеца камчой, но тот рассмеялся, добродушно ответил:
— Дорогой мой, ты ошибаешься дважды. Во-первых: бить тебя я не собираюсь. Человек — не лошадь, его камчой не научишь. Да и с лошадью лучше обходиться без камчи. А во-вторых: когда ты подрастешь, станешь думать совсем по-иному. Да и счеты тебе не с кем будет сводить. Вряд ли я дотяну до этого времени. Мне бы дожить до конца войны. А после и помереть не страшно.
— А как по-вашему, когда она закончится, война? — спросил Ажибек, живо придвигаясь к Нугману.
— Этого никто не знает. Но, наверное, скоро. Наши гонят врага. Тот уже ничего не может поделать. Вышибли мы дух из него!
— Ну, тогда вам невыгодно, чтобы она быстро закончилась, — предположил Батен.
— Это почему же? — удивился Нугман.
— Тогда вы скорее умрете. Вы же сами сказали: закончится война и тогда сразу помрете.
Все засмеялись, а Ажибек пожаловался Нугману:
— Вот видите! Ну, как еще обращаться с такими глупцами?
— Он меня неправильно понял, — заступился Нугман за смущенного Батена. — Да и если бы все было так, я бы все равно желал скорой победы. Ну что ж, что меня не будет? Главное — знать, что наступит пора, когда вы избавитесь от чесотки и других болезней. Будете сыты, одеты. А что еще человеку надо, если счастливы дети?