Ребята убежали играть, а мы остались вдвоем. Я стоял перед Ырысбеком, он оглядывал меня с ног до головы, будто впервые по-настоящему прикидывал, какая мне цепа. Его острый взгляд, казалось, видел не только мои потроха, но и яблоневый лес, темневший за моей спиной, и траву, и листья, которые моя спина закрывала.
— По-моему, из тебя выйдет неплохой джигит, — сказал Ырысбек, довольный своим осмотром. — Есть секретное, важное дело. Я думал, кому поручить, и решил, что лучше тебя его никто не исполнит. Ты язык за зубами умеешь держать?
Я утвердительно кивнул. От радости у меня не хватало слов, чтобы заверить его в своей выдержке.
— Если так, вот тебе письмо. Отнеси его к старому амбару. Туда придет Зибаш. Отдай ей. И никому ни слова. Повтори!
— Есть никому ни слова, товарищ главнокомандующий Ырысбек-ага! — воскликнул я и, не чуя ног от восторга, помчался к амбару.
— Стой! — крикнул Ырысбек. — Ты что, у всех на виду? Крадись стороной, как в разведке!
Я прошмыгнул задами, прячась от людей, и вышел к заброшенному амбару с другой стороны аула. Сел у стенки и начал ждать.
Старый амбар будил во мне грустные воспоминания. Ведь именно здесь встречалась моя сестра Назира с Токтаром. И свидания тоже были окутаны тайной. Но если их тайна сейчас мне казалась чистой и прекрасной, то в секретном поручении Ырысбека я почувствовал что-то сомнительное, и оно уже не радовало меня.
Зибаш пришла к заходу солнца. Я торопливо сунул письмо в ее руки и побежал прочь без оглядки.
— Канат, что ты мне дал? Да погоди же, Канат! Куда ты? — закричала Зибаш.
Но я мчался во всю прыть домой. «Что дал? Что дал? Если не знаешь, зачем же тогда пришла к амбару?» — мысленно отвечал я Зибаш.
Придя домой, я умылся теплой водой, которую налила мне бабушка в таз, помазал цыпки на ногах сливками, потом поел перед сном. Мама и сестра Назира остались на току, я знал, что они вернутся не скоро. А бабушка взяла малышей к себе в постель и начала рассказывать сказку. Но на этот раз я слушал ее вполуха и все время думал, почему Ырысбек сделал тайну из письма к Зибаш.
Я уже разделся и был готов забраться под одеяло, когда кто-то постучал в ближнее ко мне окно. С той стороны к стеклу прилипло круглое лицо Ажибека. Его и без того широкий нос еще более расплющился о стекло. Ажибек манил меня пальцем: а ну-ка, мол, выйди ко мне.
Я снова надел рубаху и штаны и выскочил во тьму, на улицу.
— Куда ты дел письмо, которое дал тебе Ырысбек? — сразу же напустился Ажибек.
Он застал меня врасплох, и я, забыв про обещание молчать, растерянно пролепетал: