В течение последнего десятилетия официальная Анкара постепенно завоевала статус игрока, способного тем или иным образом создать ощутимые сложности для многих участников международных отношений, в первую очередь для России, государств Евросоюза и стран Ближнего Востока. Прогнозирование действий, которые турецкое руководство в тот или иной момент могло бы предпринять как в межгосударственном, так и в межрегиональном измерении, стало во многом затруднительным. В этом контексте развитие событий в Нагорном Карабахе в 2020 г. можно рассматривать в качестве одного из звеньев проводимой Анкарой внешнеполитической стратегии.
По прошествии времени все более очевидной становится роль, которую играла Турция в 44-дневной войне между Азербайджаном и Арменией. Ряд факторов указывает на то, что Анкара во многом была ведущей рукой Баку не только в подготовке азербайджанских вооруженных сил — она принимала активное участие непосредственно в планировании операций, а также в реальных боевых действиях. Учитывая тот факт, что Южный Кавказ до сих пор во многом остается регионом ответственности России, присутствие такого игрока, как Турция, в непосредственной зоне внешнеполитических интересов Москвы не могло не вызвать ряд новых разногласий в турецко-российских отношениях вдобавок к уже давно имеющимся.
«Роза ветров» нагорно-карабахского кризиса
Анкара демонстрировала стремление обеспечить свои интересы в Нагорном Карабахе, одновременно добиваясь от Москвы большего пространства для маневра в других регионах. Логика турецкого руководства во многом сводилась к получению от Кремля уступок — предоставления внешнеполитических разменов в «ближайшем зарубежье» Турции — в обмен на сохранение стабильности на Южном Кавказе. Принимая во внимание тот факт, что турецкое политическое руководство видело для себя шанс в достижении поставленных целей в Нагорном Карабахе, российская сторона, учитывая характер взаимоотношений с официальной Анкарой, предпочла в сложившихся обстоятельствах идти по пути управления возникающими рисками, а не предотвращения их.
Нельзя не учитывать и так называемый фактор Пашиняна, который в значительной степени определил решительность турецкого участия в азербайджано-армянском конфликте. С одной стороны, и Турция, и Азербайджан видели в фигуре Никола Пашиняна лидера, не отвечающего интересам Москвы с точки зрения перспективы развития российско-армянских отношений. Принимая во внимание продемонстрированные после 2018 г. новым политическим руководством Армении действия — изменение политического вектора в пользу расширения сотрудничества с западными институтами, ограничение вещания российского телевидения, а также общий климат проводимой в отношении России политики, — Анкара и Баку прогнозировали сдержанную поддержку Пашиняна со стороны Кремля во время открытой фазы конфликта в Нагорном Карабахе. С другой стороны, в своей позиции по карабахской войне российское политическое руководство также могло усмотреть возможность преподнести урок политической элите Армении и в некотором смысле ослабить ее позиции на внутриполитическом поле. Москва, как известно, уже давно настаивала на постепенной мирной передаче азербайджанской стороне семи оккупированных Арменией районов вокруг Нагорного Карабаха в соответствии с договоренностями трех сопредседателей Минской группы ОБСЕ (Россия, США, Франция)