Включить в наше единение Алину было секундным делом. Затем – положить руки на плечи сидящим на полу измотанным пиромантам. А несколькими мгновениями позже реальность бывшего лабиринта разлетелась вдребезги.
* * *
Смена декораций получилась резкой. Только что – мрачные катакомбы с надвигающейся живой тьмой, и вот – склон здоровенного скального гребня. Выпали, можно сказать, удачно: по крайней мере никто не сверзился вниз с довольно крутого склона.
– Черти полосатые! – неоригинально высказался Дрон, потирая ушибленный бок. – Вот это посадочка!
Алина только бросила на сталкера потухший взгляд, но промолчала. Говорить что-либо было выше ее сил. За нее ответил Шахматист:
– Имей совесть, Дрон. Лучше было угодить прямиком в жижу Топи? Там было бы определенно мягче.
Пироманты с трудом поднялись на ноги.
– Где мы? – выдавил Алекс. – Кто-нибудь узнает местность?
Сталкеры огляделись. Высокие скалы росли, казалось, прямо из зелено-бурого безбрежного моря Топи. О том, что здесь когда-то был лес, напоминали чахлые остовы деревьев, почти повсеместно увитые отвратительного вида лианами.
– Это, стало быть, Откликной гребень, – сообщил Шахматист. – Алина, вы сюда и целились?
У Алины в горле стоял ком, а слезы она невероятным усилием воли высушила на подступах к глазам, не позволив им выйти наружу. Никаких эмоций! Не теперь. Она не имеет на них права, пока отвечает за отряд. Но разлепить губы сейчас оказалось для нее сродни подвигу.
– Нет, не сюда. Я целилась на восточную окраину Златоуста.
Шахматист присвистнул.
– Однако неслабо вы промазали!
Она пожала плечами. Что тут скажешь? Не было у нее ответов. А тот, кто мог бы что-то объяснить, остался в ментальном пространстве с аномалией-убийцей. Так, резко сглотнуть, задержать дыхание! Не сметь, Алина, не сметь! Потом. Потом его оплачешь. Интересно, а что остальные? Отряд, конечно, заметил потерю бойца, но… ни слова, ни полслова о нем. Ну да, Эдуард ведь не первая потеря. Сколько их, навсегда оставшихся в этой Зоне, и люди уже почти привыкли к смертям. Наверное, так сейчас и надо. Нельзя раскисать: во главе угла выживание, остальное может подождать.
Дрон поймал ее взгляд и неожиданно потупился. И Алина вдруг поняла, что он-то ее понимает как никто, ибо увидела в его глазах отражение собственной боли. Он многих потерял здесь, да. Но не только многих, не только спутников. Кого-то особенного. Тень этой боли мелькнула во время их ментальной интеграции. Мелькнула и пропала.
– Думаю, что-то вмешалось, и точка выхода изменилась, – медленно произнес Дрон. – И я догадываюсь что…