— Сожалею, но больше у меня для тебя ничего нет, — он картинно покачал головой и пошел вдоль своих излюбленных стеллажей, оставив меня в гордом одиночестве.
Итак. Рукопись — это подлог или всё же привет от учителя?
Оставалось около недели до арены. Я готовилась, пока была возможность: инквизиторши притихли и не терроризировали по делам служебным, а дисциплины, которые нужно было закрыть, я сдала без проблем.
Оставалось только зельеварение, когда-то преподаваемое профессором Юнгом. Сейчас же на теплом местечке основательно закрепились Вилла и Курт. Завтра должна быть сдача, но я хотела пойти более простым путём: заглянуть в преподавательский корпус и с глазу на глаз попросить поставить итоговые оценки без моего присутствия. Оружие, которое я собрала на замену катарам, требовало большой сноровки. Владение хоть и относительно легко мне давалось, но тренировкам пришлось посвящать всё свободное время.
Вечерело, и я, подгадав время, когда преподаватели должны уже были находиться у себя и отдыхать, беспрепятственно вошла в служебные хоромы с апартаментами.
Если кто и шикарно жил в школе, так это Высший совет. Обычные рабочие лошадки вроде тех же кураторов, глав кланов и учителей располагались в апартаментах, соответствующих их скромному статусу и положению. Редко когда молодой преподаватель мог позволить себе даже более-менее приличные двери с использованием кованых элементов, но, матерея, обязательно обзаводился предметами роскоши. И лишь члены Высшего совета при вступлении в должность получали всё и сразу: их отдельностоящие дома, облицованные натуральными и поделочными камнями, скульптурами и зачастую окружённые вечнозелёными садами вызывали почти мгновенный приступ собственной ничтожности смотрящего. Потому как даже наружная отделка уютного особняка стоила целое состояние.
Постучала в простую дверь пока ещё скромного преподавателя и навострила ушки. Ответа не последовало, но определённо в глубине комнаты происходила какая-то возня. Я повторила попытку, но и она не увенчалась успехом. Цокание, звук ёрзающего тела наводили на мысли, что меня не пускают сознательно. Потянула за ручку, створки бесшумно открылись и я, по привычке тихо ступая, миновала комнату для гостей, следуя на звук.
Картина, представшая моим глазам вызвала смех и слёзы одновременно: тело лежало на кровати, красивое мужское лицо ничего не видело и не слышало, блуждающий взгляд был обращён к потолку, а женская пара рук усиленно наяривала тот самый огромнейший орган, куда направили излишки мяса уставшие ведьмы. Да, спелись, значит.