— Европу?
— Они летят в Неаполь. Мы ждали их в аэропорту Майами, а они улетели из Орландо. Умные дети. — Она усмехнулась. Она была уверена, что поймает девочек, поэтому их находчивость казалась ей милой.
— Боюсь, у меня закончилось право требовать ресурсы на этот проект. Мы начали его, потому что поверили слухам. Дети, которых уже проверили, — обычные.
— Я думаю, что у Иванова все получилось. Я говорила, что надо тряхнуть его, но вы не поверили, и он успел уехать. — Она наступила на больную мозоль шефа.
Он подумал и очень быстро сказал:
— Ладно, поговорю. Что вам нужно?
— Чтобы их перехватили в Неаполе и задержали до нашего прилета. Три часа.
* * *
Он не смог заснуть за двенадцать часов перелета. Пытался смотреть кино, то и дело переключаясь с одного на другое. Не понимал, что говорили люди на экране, не запоминал имен, лиц, поэтому каждые десять минут включал следующий по списку фильм. Вставал, когда сосед просил пропустить его. Этот сосед без конца вызывал стюардессу и просил пить: воду, кофе, вино, яблочный сок, газировку. Между приемами жидкости ходил в туалет. Это раздражало. Саша была права: надо было покупать бизнес-класс. Но раздражение помогало ему отвлечься от мыслей, от стоящих перед глазами картинок с чудовищами, бережно развешанных в галерее, и золотых ламп, которые осыпаются на посетителей пылью осколков.
Когда самолет начал снижение, он пристегнулся, смахнул с брюк хлебные крошки, закрыл глаза и начал подбивать баланс сил. Представлял себе разговор с женой: она говорила о плюсах, он — о минусах. Так уж повелось в их семье.
Похищение Божены, вернее то, как именно оно произошло, было несомненным плюсом. Сейчас ко всем ним приковано внимание, и, если похитители засветятся во второй раз, это невозможно будет игнорировать.
— Они пошли на неадекватный шаг, значит, ставки высоки. Наверняка они охотятся за чем-то очень ценным, — сказала Саша дома в тот вечер после происшествия.
— Например? — спросил он. — Чем-то большим, чем искусственное вынашивание детей?
— Ох, боюсь, само по себе вынашивание не является большой ценностью. Иванов, должно быть, наткнулся на что-то другое в исследованиях.
— Думаешь, он менял ДНК? — Он произнес это вслух впервые, хотя вопрос с самого начала крутился на языке.
— Ну, если не меняли ДНК, то и гоняться за ними смысла нет. Так они обычные люди.
Они несколько раз начинали говорить об изменениях генома и о похищенных детях, и разговор затухал, потому что обоим становилось страшно.
Выкупа похитители не потребовали, зато через несколько минут в дверь постучали, и вежливая женщина, от которой так и несло опасностью, попросила показать им дочь.