Русаков почувствовал, что она больше не могла бы выговорить ни одного слова от истерической жалости к самой себе.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Софья Платоновна…
— Так относитесь, Софья Платоновна, к своей решимости не как к стыду или греху, а как к несчастью, которого и у других людей не меньше. По-настоящему, вы пошли на гибель. С такой решимостью женщина может не только за себя постоять, но и другим помочь. Денег я вам еще немного, Софья Платоновна, дам. Но мы должны сделаться друзьями. Вы мне поможете в одном деле? Верите вы, что я без злой цели подхожу к вам?
— Верю.
— А помочь человеку, у которого нет ни искорки чего-нибудь светлого в жизни, хотите? От вас нужно только согласие. Я ни о чем плохом просить не буду…
— Вы поддержали меня, и я теперь сделала бы все, что вы хотите, — отозвалась женщина. — Я хочу вам тоже добра.
— Вот и спасибо… Давайте завтра еще встретимся здесь.
Русаков-взял снова сочувственно руку женщины и, гладя ее обеими ладонями, упросил:
— Давайте продолжим и укрепим нашу дружбу. Мы не сделаем зла друг другу, зато потом всю жизнь будем вспоминать один о другом со светлой благодарностью. Никому только никогда ни слова о том, как и зачем мы встретились. Придите, чтобы помочь мне, Софья Платоновца. Тогда же я скажу, о чем я хочу сговориться с вами. Меня зовите Михаилом Петровичем, скажем…
Потерявшая под ногами почву женщина готова была на всякое самопожертвование, лишь бы видна была ее человечность. Относительно Русакова она угадывала, что ему что-то грозит. И она вместо ответа спросила с тревогой за судьбу говорившего с ней человека:
— Вы хотите, чтобы о вас ничего не знали власти?
— Да, — искренне признал Русаков.
— Ав силах я буду что-нибудь сделать?
— Если не боитесь пойти на обман ради того, чтобы помочь мне.
— Я на худшее пошла, когда вышла на улицу…
— Зачем же вы это сравниваете, Софья Платоновна? — упрекнул Русаков.
— Уже сердитесь, а хотите быть другом! Я приду завтра. Проводите меня домой?
— С радостью!
Когда состоялась условленная на следующий день встреча, Русаков окончательно сговорился с женщиной. Случай дал ему возможность действовать при помощи пособницы, и он решил, больше не откладывая, достигнуть цели своего приезда, какой бы цены ему ни стоило овладение сыном.
Он тем временем уже успел разузнать, кто возглавляет детский дом и какими порядками живет приют. Надо было итти на риск, подействовать на воображение начальницы дома. Русаков был готов к этому.
Жизнь в приюте начиналась рано; разгар дня был здесь тогда, Когда в других местах люди только что раскачивались на рабочий ход и, пустив в ход вертушку городского бытия, собирались завтракать.