Он сперва, очевидно, рассчитывал отнести происшедшее в Одессе к числу тех пустяков, которые не должны вызывать между двумя работниками партии осложнений. Но, прозрев по тону Стебуна, что тот так просто на это не смотрит, сразу перестал делать вид, что ничего не понимает, и уже тоном увещевающей просьбы воззвал к товарищу:
— Ну что же вы, Стебун… считаете меня одного виноватым, когда она мне изобразила все так, будто вам до нее никакого дела нет и не будет… Будто я, как и вы, не знаю, как все это делается… Зачем между большевиками это дамское дутье губ друг на друга?
Диссман действительно с протестующей укоризной, не переставая косить глазом, надулся и подступил настолько, чтобы взять Стебуна за руку.
Стебун, нервно подергиваясь, выслушал его и процедил угрожающе:
— Хотите, чтобы я назвал вас партийной приблудой? Идите и меня не трогайте!
Он тяжело мелькнул взглядом по ненавистной фигуре Диссмана, открывая угрожающе дверь, и мгновение выждал.
Диссман побледнел и, растерявшись, переступил порог.
Тогда шагнул в клуб и Стебун и очутился среди разбившихся на группы в предзальной комнате спорщиков и перетолковщиков того, о чем говорилось в связи с докладом Евгенова.
Акоп, Борисов и Тарас стояли между столами, загородив дорогу к залу, и, очевидно, менялись острословным подкалыванием друг друга, потому что Тарас улыбался, Акоп горячился, Борисов же подковывал их разговор краткими репликами.
— А, именинник! — поймал Борисов взглядом Стебуна и передвинулся, когда пожимал ему руку. — Банька полезная придумана. Поговорим, поговорим!
Акоп возбужденно подступил вплотную к создателю клуба.
— Дайте после перерыва мне слово, Стебун, в первую очередь. Высеку Бочина… Пусть Тарас возражает. Ох, бюрократ! На заседании губкома, — объяснил он Борисову, — подносит такую же чушь, как сейчас Тарас, что внутрипартийная демократия невозможна вследствие того, что в партии много крестьян, а рабочие-де с ними по традиции ладят… Дуют любую отсебятину, лишь бы от Ладо была шпаргалка…
— Бочин — пулемет! — с довольным смехом подтвердил Тарас. — Всегда готов к бою, как следует герою.
— Не пулемет он, — взвизгнул Акоп, — а говорильная центрошишка! Мелет Емеля — его неделя. Идеолог бюрократов!
Борисов брызнул смехом и, словно от пружинного отбоя, оттолкнувшись раза два в припадке веселья всей верхней частью тела от своего фундаментального основания, покрыл спорщиков:
— У Тараса и Ладо это программа: куда умного не надо, туда Бочина пошлите. Ха-ха!..
Он довольно блеснул глазами на Стебуна, заметив в нем высветившуюся в игре губ улыбку.