Диего, Жордан и Дуглас заговорили об очень удачной сделке, которую они провернули с русскими. Дело в том, что по предложению Диего вместо пюре из бананов консервные банки были заполнены пальмовой мякотью, и огромный груз «деликатесов» отправился на белом пароходе в ненасытные российские дали.
В разговоре они не называли вещи своими именами, но очень веселились, и Женуина только переводила взгляд с одного на другого, в то же время, не упуская из виду Дугласа.
Вытерев рот салфеткой, Дуглас небрежно бросил её на стол и сказал:
– Спасибо, Киттерия, макароны – всегда макароны! Ты заставила меня, их полюбить, а сейчас мне пора, с вашего позволения.
– Мы поедем вместе! – вскочила Женуина и перегородила Дугласу выход к двери.
– Но, дона Жуана, обещаю вам: после работы, я тут же, заеду к вам. Вы где остановились, в каком отеле?
– А я сейчас тебе покажу, мы же поедем вместе.
Дуглас понял, что ему не отделаться от этой бабы, и обречённо пошёл за ней следом.
– Аугусто, что ты здесь делаешь? – удивлённо спросила Женуина, вводя подконвойного Дугласа в свой дом. – А где Мерседес?
– Она впустила меня и ушла, дона Жуана. – А вас просили, зайти к доне Эмилии, вам кто-то срочно звонит по наследственным делам.
– Это, наверное, Мерседес, я пойду, поговорю с ней. Эстеван, идём со мной.
– Я тоже пойду, я тоже хочу поговорить с ней! – радостно рванулся к двери Дуглас.
Но Женуина снова загородила дверь:
– Нет-нет, оставайся здесь, я сейчас вернусь. Эстеван, пошли!
– Я ненадолго, Дуглас, – тоном друга и защитника сказал Диего.
Когда они остались одни, Аугусто сказал:
– Как твоё здоровье?
– Ничего. – Дуглас состроил кислую мину.
– Значит, эту твою болезнь нельзя вылечить? – настаивал Аугусто.
– Я не люблю разговаривать на эту тему. – Дуглас потихоньку продвигался к двери.
– Ещё бы! – усмехнулся Аугусто и загородил своим мощным торсом подходы к двери.
Тогда Дуглас решил перейти к действиям. Он прямо пошёл на Аугусто и, глядя ему в глаза, заявил, что ему некогда дожидаться дону Жуану, его ждёт работа и, возможно, Мерседес позвонит ему на работу.
– А ты не догадываешься, почему Мерседес ушла? И не хочешь ничего узнать? – Аугусто довольно сильно толкнул его плечом. – Слушай, а вдруг она узнала о твоей болезни? Вдруг она сейчас плачет где-нибудь одна?
– Возможно.
– Мне очень жаль тебя! – Аугусто надвигался на Дугласа, так что тому пришлось сесть в кресло.
– Да, мне самому очень нелегко.
– А мне кажется, что тебе стало лучше, что ты поправляешься, и знаешь, ещё, о чём я подумал: тебе нужно всё-таки открыть кому-нибудь свою тайну, зачем одному нести такую тяжесть...