Хорошо ничего не было. Без вариантов.
«Блин, я же не могу тебя тут бросить», — пришло в ответ, и Оля чуть не ответила едким «ты уже».
«Ты не бросаешь. Мы будем списываться, окей? Если ты будешь убегать и прочее, сделаешь только хуже, сам же понимаешь».
«Да, но».
«ЗАБЕЙ».
«НЕ МОГУ».
«Можешь!!!».
Оля поставила три восклицательных знака и отключила экран телефона. Всё, пусть пишет, что захочет. Она больше не будет ввязываться в спор и не будет переубеждать.
Что может подросток противопоставить воле взрослого? Если даже он сбежит с самолёта, отец просто вернётся и заберёт его с собой. Женька не мог этого не понимать, а спорил потому, что не хотел признавать правду.
Новых сообщений не было. Кто-то заметил её слёзы, и шепотков стало больше. Оля с трудом подавила желание выйти из класса, чтобы прореветься в туалете.
Наконец телефон завибрировал, и она не удержалась: включила экран и потянулась к значку мессенджера.
«Я приеду обратно так быстро, как смогу, хорошо?» — гласило сообщение. Оля ощутила, как захлёстывает с головой безнадёжное отчаяние, и отпечатала в ответ:
«Хорошо) Всё будет нормально)».
Они оба понимали, что он не приедет. Они оба понимали, что нормально больше не будет. И что опасность никуда не делась — тоже понимали.
Что бы ни случилось несколько дней назад за гаражами, для их судьбы это стало началом конца.
Всё шло не так. Всё переплеталось, мешалось между собой в причудливом нагромождении линий и силуэтов — то тёмных и расплывчатых, то, наоборот, слишком чётких.
Оля бежала по платформе, путаясь в полах собственного пальто. Люди, сонные и неповоротливые, не расступались, и ей приходилось лавировать между фигурами, замотанными в толстые куртки и шарфы. Было холодно. Очень холодно: зима на дворе, недавно ударило минус двадцать — та ещё погодка для Москвы.
По сравнению с Севером, конечно, тепло, но…
В голове у Оли плыло и кружилось. Последствия детской травмы — или она просто заболевает? Почему реальность кажется ей настолько размазанной, как будто и не реальна вовсе? От чего она бежит?
Откуда она, чёрт возьми, знает, какая сейчас погода на Севере?
Ответов не было. За Олей кто-то сопел, кто-то большой, грузный и тяжёлый, кто-то, кто кинул на неё подозрительный взгляд сегодня в вагоне, когда она обнаружила в сумке не пойми как там оказавшийся телефон. Или — не он? Или это было вчера? Или позавчера?
Оля потеряла счёт времени, Оля металась по платформе, как пойманная птица. Всё не складывалось. Она жила в неправильной жизни. Что-то было не так. Всё было не так.
— Чьё имя я забыла? — беззвучно шептала Оля, продолжая натыкаться на спины людей, мучительно медленных и сонных. Она не помнила уже, что идёт по её следам, зная лишь одно: чем бы оно ни было, это существо связано с тем, что она забыла. С событиями холодных ноябрьских дней времён, когда она ещё училась в школе.