— Прости, — пробормотала она и опустила глаза, — я облажалась. Опять.
Казалось, бесконечная вереница сегодняшних неудач уже никогда не закончится.
— Это ты меня прости, — так же негромко ответил Женька. — Вообще-то… если бы не я, мы бы тут не оказались, помнишь? Мог бы заметить, что что-то идёт не так, я всё-таки с этим уже сколько лет живу.
Оля прерывисто выдохнула. Снова захотелось плакать, но сейчас слёзы были ни к чему. Если она заплачет, голова заболит только сильнее. А уж чего сейчас не стоило делать — так это ухудшать своё состояние, и без того довольно плачевное.
— Нет, — выдавила она, борясь с очередным приступом тошноты, — это у меня сегодня какой-то сплошной день фейлов. Такие у всех бывают, но… не настолько же.
И добавила, стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Я… думала, что у меня получается. Но даже про то, что боюсь собак, тебе не рассказала.
Она попыталась отстраниться, стыдясь собственной слабости, пытаясь хоть как-то взять себя в руки. Но руки Женьки продолжали лежать на плечах и не давали качнуться в сторону.
— Ты знаешь, — он невесело усмехнулся, — я себя рядом с тобой иногда просто нереальным мудаком чувствую. Начиная с того самого дня, как ты стала их видеть. Из-за меня, по сути.
— Это был мой выбор, — возразила Оля, чувствуя, как снежный холод начинает пробираться под куртку. Солнце, вышедшее на минутку, понемногу возвращалось обратно за тучи. — Добровольный. И ты ни при чём. Я сама это выбрала и сама не справляюсь.
Женька фыркнул, перехватил её под мышки. Потянул вверх, помогая встать. Оля уже начинала замерзать в сугробе, так что его помощь оказалась очень кстати. Но на ногах держаться выходило плохо, так что она вцепилась ему в куртку, как в спасательный круг — и только так смогла удержать шаткое равновесие.
— Хочешь, секрет расскажу? — поинтересовался Женька, пока она делала первые шаги обратно к дороге, осторожные, чтобы не упасть. И добавил, не дожидаясь ответа: — Ты справляешься. Лучше, чем я когда-то. А теперь скажи — тебя домой или в травмпункт?
Оля перевела дух. Голова всё ещё кружилась, но идти, пусть держась за одноклассника, она уже могла. В одиночку, конечно, сложно было бы добраться хоть куда-нибудь — но если он проводит её…
Чувство вины никуда не делось. Просто отступило на второй план, заглушённое мыслями о насущном. К самобичеванию она всегда сможет вернуться позже — а сейчас нужно было решать, что делать дальше.
— К родителям, — наконец решила Оля. — До дома ближе, а у мамы машина и выходной. Она довезёт куда надо… ну, или врача вызовет, если понадобится.