— Да брось… — слабо отмахнулась Оля, но он повторил.
— Я серьёзно. Ты двинулась! Как ты до такого вообще догадалась?
Женька вскочил с кровати, зашагал по комнате из угла в угол, оживлённо жестикулируя.
— Ты чем вообще думала, когда на такое решалась? Это было совершенно безрассудно! И глупо, и ненадёжно, и опасно, и… и… и… — он запнулся и вдруг остановился. Посмотрел на Олю: она полулежала на кровати с чашкой бульона и улыбалась в ответ на каждое его слово. Шумно выдохнул. — И… гениально. Ладно, ладно, хорошо, это сработало. Но всё-таки! Стереть из своей памяти момент, когда ты начала их видеть, — это что за идея вообще?
— Так получилось же, — резонно заметила Оля, отхлёбывая из плошки горячий говяжий бульон. Самое то в её-то состоянии. — Я сейчас не в кондиции немного, конечно, но, как видишь… всё прошло как надо. Оно ушло.
Существа внутри не было. Не горел в венах дикий нелюдской огонь, не кружило голову осознанием собственного всесилия, не было в пальцах гипнотической мощи. Только дёргало болью порезанную ладонь да в мышцах ныла противная слабость.
И голова вот ещё болела. Понятное дело, после такого-то опыта. Она, в конце концов, сделала себя невидящей из видящей, применив для этого способность, которую тварь может дать только видящему, и убив тем самым эту тварь… да от одного описания можно было схватить приступ мигрени.
— Устроила себе рекурсию, блин, — проворчал Женька и снова опустился на кровать рядом с ней. — А если бы не сработало? А если бы ты умерла у меня на руках или чего похуже? Что бы я тогда делал?
— Придумал бы что-нибудь, — Оля пожала плечами. — Ты же умный. Но вообще нет, такого не случилось бы. Потому что… ну, скажем так, я хочу жить и верю в чудеса.
— В чудеса, — передразнил он и плюхнулся на кровать — поперёк, прямо на её колени головой. — И всё-таки прийти в голову такое могло либо гению, либо сумасшедшему. И, раз ты даже пределы не знаешь, я скорее поверю во второе.
Оля беззлобно фыркнула.
— Ты меня только что по сути дурой назвал. Сам-то понял?
— А? Что?
Он поднял голову и наткнулся на её смеющийся взгляд: несмотря на головную боль, Оле было весело. В кои-то веки она сделала что-то хорошее, что-то правильное. Что-то, если верить Женьке, потрясающе безрассудное, но в итоге спасшее их всех.
Получается, она сотворила чудо сама, как говорила Рэна? И Новый год ни при чём?
Рэна! Точно!
— Ой, чёрт, я же не сказала никому, что со мной всё в порядке, — простонала Оля, прижимая свободную руку к виску, а второй протягивая Женьке опустевшую плошку. — Они волнуются, наверное, кошмар…