Снег за помойкой был покрыт пятнами крови, почти чёрными в сгущающихся сумерках. Вокруг валялись мокрые, заляпанные всё теми же пятнами обрывки картонной коробки.
И котята. Все трое. Рядком, вытянувшись в струнку: неведомый живодёр отличался какой-то дьявольской педантичностью.
Рыжий, серый и трёхцветная. Все — мёртвые.
— Твою мать, — прошептала Оля, отодвигаясь подальше от ужасной картины. Она остановилась, лишь когда поняла, что упирается спиной в Женьку, который точно так же уставился на трупики.
— Да не то слово, — отозвался он. — Похоже… мы и правда нарвались на этого кошачьего маньяка. Блин. Ладно, забудь, что я говорил о вероятностях. Видимо, и не такое бывает.
У Оли перед глазами встал волк. Так ярко, что ей на миг показалось, будто он и вправду сейчас вырастет перед ними, скалясь желтоватыми клыками. До сих пор она думала, что существо гналось за ней. Что именно её страх привлёк тварь и именно она должна была опасаться полуволка.
Что, если всё было не так? Что, если малыши, оставшиеся без матери, испуганные и уставшие, привлекли его сильнее, чем Оля? Она помнила: кошки могут видеть.
Что, если вероятности не при чём? А всё произошедшее было не случайностью, но закономерностью.
Что, если кошачий маньяк вообще никогда не был человеком?!
— Это… — она хотела поделиться с Женькой своими мыслями, но из горла вырвалось только жалобное сипение. Однако он, похоже, думал о том же.
— Погоди.
Женька аккуратно отодвинул её в сторону и медленно приблизился к трупикам. Опустился на колени возле одного из них. Провёл по тельцу пальцами.
Оля отвернулась, поняв, что её сейчас стошнит. Что он вообще делает, зачем?! Неужели так нужно трогать их, да ещё и голыми руками? Чего он добивается?
— Слушай, ты знаешь, — донеслось до неё, — я почти уверен, что убийца не человек. А это значит, что… о, чёрт. Ложись!
Окрик был настолько внезапным, что Оля и впрямь не удержалась на ногах. Её мутило, голова шла кругом, так что ей даже не пришлось специально падать. Хватило и того, что подкатившая к горлу тошнота на миг лишила ориентации — и Оля неловко завалилась набок, уткнувшись лицом прямо в сугроб. Слава богу, хотя бы не в тот, что был испачкан кровью.
Следующее, что она услышала — приглушённый детский вскрик. А сразу за ним — звук вспышки, повторённый несколько раз.
Их снимали.