Под ногами прощально звякнуло, выпав из обессиленной руки, стекло. Виктор с недоумением смотрел на собственную ладонь, которую пересекала царапина. Образ господина Гвадалуччи, падающего с осколком стекла в сонной артерии, был настолько красочным и отчетливым, что Волошин точно знал: еще немного - и свершилось бы непоправимое.
«Господи, что со мной? Что это на меня вдруг накатило? Я ведь его чуть не убил!»
«Убил бы - и правильно сделал, - отозвался из глубины души какой-то незнакомый, низкий, темный, одновременно принадлежащий и не принадлежащий ему самому голос. - Нечего позволять всяким Гвадалуччи издеваться над собой!»
Усилием воли Волошин загнал вглубь подымающийся изнутри морок. Тот неохотно отступил, но обернулся тупой, ноющей болью в сердце. Виктор, как мог, игнорировал боль, старался отключиться от нее. Через переводчика он устанавливал детали происшедшего, пытался что-то обсудить, смягчить условия - но и без того было ясно, что он потерпел поражение.
Еще вчера мир был прекрасен. Он поворачивался к Волошину лучшими сторонами. Наверное, лишь оттого, что худшие он приберегал для этого, едва начавшегося, понедельника. Сначала исчезновение Веры, теперь катастрофа с особняком, разыгравшаяся перед глазами картина убийства и тупая боль в сердце.
Из Большого Гнездниковского проехали в офис «АРКа», где битва сторон продолжилась уже с участием юристов. Потерявшие всякую надежду на отпуск Сашка и Валера нервничали и злились. Аллочка Комарова непосредственно в этом сражении не участвовала, однако как глава бухгалтерии была на подхвате. И когда Волошин видел ее, ему казалось, что в подрагивании длинных, безукоризненно накрашенных ресниц кроется непонятное удовлетворение. Словно ей нравилось, что неверного возлюбленного постигло возмездие...
«Что за чушь! Она не может ничего знать про Веру! Да и чему ей тут радоваться? Она ведь сама пострадает... с денежной стороны... Зачем ей это?»
«Не зачем, а почему. Потому что она - подлая тварь, - подкинул ответ все тот же, исходящий из неизведанной глубины голос. - Хоть себе в ущерб, а мужику подгадит! Все они, бабы, подлые твари. А особенно Вера, которую ты все еще хочешь найти...»
Сердечная боль ушла. Зато запульсировало что-то в висках - не боль, не раздражение, а что-то опять-таки непонятное. Словно некий новый, глубинный и темный Виктор Волошин, которого он в себе не знал, застучал изнутри молоточком, напоминая о себе... Волошин отер виски носовым платком, который моментально стал мокрым - хоть выжимай. Виктор был как будто пьян или находился во сне, видел мир сквозь туманную пелену и не всегда понимал, что происходит. Вроде бы говорил с кем-то по телефону, вроде бы давал какие-то распоряжения Ниночке, вроде бы подписал несколько принесенных Аллочкой бумаг... Но что это были за документы, что именно он приказал делать секретарю и кто были его собеседники, Виктор не помнил...