– Эти сплетники болтают о вас ужасные вещи! – горячилась фрау Кох, осматриваясь в моей гостиной. – Мне, право, даже пересказывать неловко все-то, что я слышала!
Но фрау Кох все-таки пересказала – хотя я того и не просила. Подробно, с интонациями и выражением. И, когда я уж совсем пала духом, вынесла вердикт:
– Я не поддерживаю этих сплетников и не верю ни одному слову! Разумеется, вы не убивали вашего несчастного мужа – что за глупости!
Это было уже хоть что-то…
– …это сделал тот же, кто и отравил эту французскую актрису. Очевидно ведь!
И снова я поспорить не могла.
Как бы там ни было, фрау Кох, кажется, и впрямь настроена была доброжелательно, а оттого я постаралась быть искренней.
– Спасибо вам, фрау Кох, – я любезно пожала ее руки. – Я не знала, конечно же, все эти дни, что… месье Дюбуа мертв. Я и предположить этого не могла. Не спрашивайте меня о большем, прошу.
Та торопливо кивнула – и с затаенным вниманием продолжала смотреть на меня. Фрау Кох явно не терпелось спросить еще что-то, но она не могла решиться.
Вспомнилось, как ни раз и Грета, и ее муж исподволь выпытывали у меня, где нынче месье Дюбуа, и когда с ним можно будет поговорить. О чем поговорить? Прежде я не придавала значения, но, учитывая, что и после его мнимой смерти немецкая чета явно жаждет что-то сообщить… это может быть важным.
Мой супруг – француз, более того – французский дипломат. Если бы Кохи владели некой компрометирующей их родину информацией и искали бы политической защиты, то к кому же еще им обратиться, как не к французам? Франция и Германия уже не одну сотню лет враги, это все знают.
Так что я твердо решила свести Жана и фрау Кох для приватного разговора. Даже если это касается не бомбы на борту «Ундины», а чего-то еще… нам эта дружба, без сомнений, пойдет на пользу.
В ответ же на затянувшуюся паузу я тяжело вздохнула и посетовала:
– Разумеется, вы правы: в убийствах месье Дюбуа и фрау Гроссо виновен один человек. Если бы мы знали кто… господин Вальц делает все возможное, чтобы найти преступника.
Фрау Кох поджала губы. Поерзала на месте, борясь с собой, и вдруг заявила:
– Кажется, я знаю, кто убил фрау Гроссо.
Признаюсь, я отнеслась к тем словам не слишком серьезно, но все-таки постаралась не спугнуть.
– Вы что-то видели?
– Слышала! Разговор на французском – очень нервный и короткий, я ни слова не разобрала. – Фрау Кох снова поерзала на месте, придвинулась ко мне ближе и полушепотом продолжала: – Это случилось в самую первую ночь – здесь, на пароходе. Все спали, а я читала роман в гостиной и вдруг услышала стук в дверь. Не в свою, в соседнюю. В каюту фрау Гроссо! Я много чего слышала об этой женщине, много дурного… оттого не утерпела, отложила роман и подошла к двери. Стала прислушиваться. Голос фрау Гроссо я узнала сразу – звучный громкий. Такая бесстыдница – ее совершенно не волновало, что все спят! Она была не рада визитеру, готова поклясться.