– У вас прелестные дети. – Дети и правда такими были, я не лукавила. – Вот уж не думала, что вы женаты. Думаю, и никто на пароходе не думал.
– Женат! Давно и прочно! – Макгроу продолжал довольно улыбаться и предъявил мне на сей раз фото не менее прелестной жены. – Соскучился по ним невероятно! Фотокарточки всегда с собой ношу, у сердца.
– Это довольно мило.
– Да я весь из себя довольно мил! – громогласно рассмеялся в ответ Макгроу. – Ежели чем и обидел, нижайше прошу простить, очаровательная мадам Дюбуа. Знаю, я бываю несносен, каюсь, но в душе я невероятно мил!
– Не сомневаюсь.
Я снова не сдержала улыбки. Американец приподнял шляпу и откланялся:
– Что ж, не буду смущать вас более. Всего доброго!
Я задумчиво обернулась ему вслед, все еще улыбаясь. Внешность бывает обманчива, уж точно.
Меж тем начинало холодать, и надо было возвращаться в каюту. Андре неплохо проводил время с игрушечным паровозиком, а отрывать Софи от новых друзей мне было по-настоящему жаль. Дочка легко сходилась с другими детьми и быстро к ним привязывалась. Но вот жили мы в Берлине довольно замкнуто, особо не привечая ни соседей, ни сослуживцев мужа. Едва ли Софи понимает, что и с новыми ее друзьями ей придется скоро расстаться.
До чего же я боялась, что в отсутствии друзей моя любимая дочь вот-вот начнет винить меня. Как же это непросто – быть матерью…
Невольно вспомнилась Жанна Гроссо и ее несчастная девочка. Жанна тоже любила дочь, самозабвенно любила. Наверное, любила больше чем всякого из своих мужей…
Как там говорила Аурелия? Мадам Гроссо отравил тот, кого она любила более всего на свете, и кому верила. Могла ли это быть ее дочь? Невыносимо признавать, но да, могла. Хотя с распределением наследства Жанны могут быть сюрпризы, ее дочь вполне способна оказаться в числе претендентов – а то и их возглавить. А значит, она имеет определенный интерес в случае смерти Жанны Гроссо.
Да только разве может ее дочь оказаться здесь, на пароходе? Глупости…
Но, если б смогла, то кто бы это был?
Я медленно обвела взглядом малолюдную нашу палубу первого класса. Палубу второго, где было множество девушек девятнадцати лет – именно столько сейчас должно быть дочери Жанны. Что еще? На старом снимке лица девочки было почти не разобрать, но она определенно должна быть брюнеткой, как мать, и скорее всего иметь карие глаза. Девочка на фото явно была темноглазой – хотя, цвет глаз мог исказиться при съемке…
И первым делом память услужливо подсунула мне образ Евы Райс. Темноволосая, кареглазая. Даже чем-то неуловимо похожая на Жанну. Конечно, скорее всего она просто переняла привычки старшей подруги и ее манеру себя вести – но что если это наследственные черты? А впрочем, Еве уж давно не девятнадцать, она была, пожалуй, моего возраста и совсем не годилась тридцатисемилетней Жанне в дочери.