Нет, это не Ева, не думаю. Не думаю даже, что дочь Жанны вообще плывет на этом пароходе.
Я вздрогнула, потому что услышала за спиной знакомые шаги. А после и приглушенный голос мужа:
– Милая, позабыл спросить, ты ведь захватила из твоей прежней каюты ключ от покоев Жанны Гроссо?
Он стоял за моей спиной, чуть поодаль, и, пользуясь тем, что на палубе почти никого не было, осмелился на этот разговор.
– Разумеется, – нервно оглянувшись по сторонам, ответила я. – Ты собираешься пойти туда?
– Вальц просил принести бокалы, из которых Жанна могла пить тем вечером – передадим нашему аптекарю для нового исследования.
Стараясь вести себя естественно, я поискала на дне ридикюля, сжала ключ в ладони и, будто невзначай, оставила его на подлокотнике шезлонга. Отошла на два шага, дабы позволить мужу встать на мое место и забрать ключ.
Кашлянула и спросила, не оборачиваясь:
– Могу я пойти с тобой?
Услышала за спиной тяжкий вздох. Обреченный вздох давно смирившегося человека.
– Выжди хотя бы минуту, – ответил Жан тем не менее. – И можешь спуститься следом. Дверь я оставлю открытой.
Воодушевленная, я сунула ридикюль под мышку и тотчас подошла к Бланш – задержала и Ханни, именно теперь собравшуюся увести детей своих господ.
– Ханни, милая, вы с детьми ведь не ужинали еще?
– Нет, фрау, но прошу не беспокоиться…
– Отлично, буду очень рада, если вы присоединитесь к Бланш в ресторане: счет будет открыть на имя месье Дюбуа. Заодно и познакомитесь получше!
– Мадам Дюбуа! – едва ли ни с мольбой удержала меня за руку Бланш, разумеется, на родном языке, – я почти не говорю по-немецки, а эта… мадемуазель ни слова не может произнести по-французски. Не сумеем мы с нею познакомиться!
– Не лукавьте, Бланш, вы столько лет прожили в Берлине и говорите по-немецки более чем сносно, – наклонилась ближе к ее уху и взмолилась тоже: – задержите девушку покамест, не позвольте войти в коридор первого класса.
Бланш ответила мне пылким взглядом, но, поджав губы, молвила:
– Хорошо…
А я, стараясь не вызвать подозрений, прогулочным шагом направилась к каютам.
* * *
8 июня, 21 час 25 минут
Балтика, открытое море близь берегов Шведского королевства
Внутри каюты Жанны Гроссо отчего-то казалось чуть прохладней, чем снаружи, хотя лето 1891 года выдалось достаточно холодным, и за это Жанна наверняка была бы ему благодарна.
А еще здесь пахло розами – тяжелый, терпкий запах, к которому, совершенно не примешивалось ничего лишнего. Темно-красные чуть повядшие розы в тяжелых медных вазах действительно стояли здесь всюду, делая каюту похожей на гримерку любимой всеми актрисы…